Маланка Гутыря прятала Рябчикова и Мукагова сперва в зарослях малины, а потом перевела их на чердак. Переодеться и выйти в село было рискованно, и они пока отсиживались в укромном месте. Старшим полицаем в селе был Вадим Перелетный, знакомый Василию и Шмелю еще по «Уманской яме». Теперь он стал верным приспешником немцев. Он везде утверждал, что немцы и украинцы близки по духу. Он еще не убивал людей, но охотно вешал на трупы таблички: «Партизан», «Коммунист» и всячески выслуживался перед немцами.
Первые два месяца оккупации были трагическими для многих партизанских отрядов, созданных в каждом районе еще до прихода врага. Многие базы продовольствия и оружия стали известны оккупантам, как и руководители отрядов, которые больше прятались в родных местах. Рябчиков, который собирался связаться с партизанским отрядом, слышал сообщения о провалах и расстрелах. Он чувствовал, что местные партизанские руководители жили категориями времен гражданской войны, а ведь перед ними был теперь совсем другой враг — опытный, вероломный, хитрый и жестокий. И поэтому на сельских площадях поднялись виселицы и затянулись петли на первых, часто неопытных партизанах.
Рябчиков и Мукагов сдружились так, как могут сдружиться люди в беде. Ночью они выходили в поле, на дорогу, искали оружие. Без него они не могли себя считать полноценными мстителями. Первым добыл автомат Василий. Утром у соседнего села он увидел прицеп, нагруженный бочками с горючим. У него отлетело колесо. Шофер оставил плюгавого солдата охранять прицеп, а сам на машине уехал в село, где был небольшой гарнизон. Незаметно подойти к солдату было невозможно. Василий прикинулся пьяным, вытащил бутылку с водой. В ответ на грозное; «Хенде хох!» — Рябчиков постучал стаканом по бутылке.
— Пьем, гуляем, господин солдат. Меня назначили попом… или, как там у вас, пастырем. Выпьем, господин солдат… За Иисуса и за меня, нового попа, — дурачился Рябчиков, наливая воды.
Солдат отмахнулся от него. Рябчиков выпил и, не моргнув, снова налил. Солдат с удивлением посмотрел на ополовиненную бутылку. В это мгновение он и получил прямой удар в челюсть. Еще секунда — и автомат был в руках Рябчикова. Из кустов выскочил Шмель:
— Ну, лейтенант, и артист же ты! Я таких еще не видел!
Обыскали карманы потерявшего сознание солдата, забрали документы, нож и две гранаты и шуганули в придорожные кусты, которыми и подкрались сюда.
Шмель сразу же предложил прикончить Перелетного.
— На его место поставят нового. Да еще убьют полсела. В другой раз, в другом месте, — сказал Рябчиков. — Пожалуй, нам надо тихонько смываться и держать курс на восток. Хорошо бы к своим в Лютенки заглянуть. Наверное, там Зина и ребята.