Однако тот не успокоился
и пожелал видеть старца, а тут ему докладывают, что старец к нему сам просится.
Благообразный, смиренный
вид старца произвел отрадное впечатление на владыку. Порадовало его и то, что
старец сам пришел.
– Почто один живешь,
отче? – спросил преосвященный. – Ведь с одним бесам легче справиться.
– Так бес, он не
германец, владыко, чтоб его скопом одолевать. – Но видя недоумение и
неудовольствие на лице преосвященного, старец поклонился и сказал:
– Прости меня, владыко,
за благословением я пришел, уходить я надумал.
– И об этом поговорим.
Расскажи-ка, как ты спасаешься.
– Да что тут
рассказывать, – развел руками старец, – молюсь, да и только.
– Как же ты постишься?
– Плохо, владыко, только
зимой и выходит у меня пост.
– Что же у тебя зимой?
– Раз в седмицу к
сухарику с водичкой прикладываюсь.
– Раз в седмицу?!
– Да реже не на пользу
будет, думы о чреве тревожить начнут.
– Кто-нибудь знает про
такой твой пост?
– Да никто про меня
ничего не знает, не вижу я людей, а волкам-то не интересно.
– Заходят волки-то?
– Да прям рядом логово.
– А куда это ты уходить
собрался?
– За сто верст отсюда
есть Глубь-трясина...
– Знаю-знаю.
– Вот туда иду.
– Да что ж там делать-то
будешь? Место гиблое, топкое.
– Монастырь строить
буду.
– Что?! – после долгой паузы
испуганно спросил преосвященный. – Я не ослышался, отче? Или шутишь?
– Нет, ты не ослышался,
владыко, да и не пристало мне шутить.
– Тогда объяснись. Что
за решение немыслимое? Что за напасть на тебя напала?
– Нет, владыко, не
напасть, мне явился мой небесный покровитель, святитель Спиридон, и он повелел
мне идти в Глубь-трясину и строить там монастырь его имени, последнее прибежище
для гонимых и страждущих в страшные времена, скоро грядущие.
– Да ты еще и
пророчествуешь! Ты не просто умом повредился от уединенной жизни. От гордыни
такое пустынножительство. И ясно теперь, кто тебе явился!
– Нет, владыко, не бес
мне явился, я это твердо знаю.
– Много берешь на себя,
отче, ты не Антоний Великий.
– Я знаю, что я не
Антоний.
– Запостился ты, отче, не
по силам крест на себя взвалил. Беспредельна хитрость бесовская. Он, лукавый
поганый, науськивает на непосильные подвиги, потрафляя гордыне нашей, духовник
велит пятьдесят поклонов класть, а бес нашептывает – делай двести... А помнишь,
как одному древнему подвижнику аж в виде Христа самого явился и говорит:
"Иди в город: там епископ умер, один ты достоин", а тот и пошел, яко
слепец, да и – в пропасть!
– Знаю я, владыко, из
"Отечника" примеры скорбные падений.
– И упорствуешь в своем
безумном решении? Ты надорвал свои силы, постник, ты поражен лукавым, ты никуда
не пойдешь, не будет на твое безумие моего благословения.