— Значит, ты пришла сюда поговорить насчет квартиры? — неуверенно спросил он.
— Да, — мрачно подтвердила я. — Мы встречаемся уже в третий раз, один раз мы переспали, и я считаю, нам пора сделать решительный шаг и начать жить вместе.
Он слегка побледнел.
— Черт побери, Дон, да нет, конечно. Я очень люблю свое маленькое убежище и никуда оттуда не собираюсь уезжать. Я пришла к тебе.
Он притворился, что обдумывает мои слова, во всяком случае, я надеялась, что он притворился.
— Ну-ка, иди сюда.
Он взял меня за руку и привлек к себе. Поцеловал головокружительно долгим поцелуем, и я почувствовала вкус карандаша для глаз, которым зачернила себе зубы, но ничего не стала ему говорить, так было даже круче.
— Ты знаешь, на самом деле мы спали друг с другом дважды, а это ужасное число, — он наморщил нос, — просто ужасное: два.
— Тьфу! — согласилась я.
— Но три, — весело продолжал он, — три мне нравится. А четыре так и вовсе замечательно.
Я засмеялась, и он потянулся, чтобы снять у меня с глаза повязку.
— Нет, оставь. Мне так идет. Буду ее носить.
— Ты балдушка, — ласково сказал он и снова поцеловал меня. — Ладно, но с одним условием.
— С каким?
— Все остальное ты немедленно снимешь.
— Договорились.
Мы замерли в поцелуе, а потом он занес меня в дом и захлопнул ногой дверь.
Суббота шестое августа оказался прекрасный день, как и предсказывали синоптики. И сотня родительских гостей и близких друзей с удовольствием бродили по траве с бокалами шампанского в руках, наслаждаясь ласковым солнышком и болтая в ожидании, когда все начнется. Лужайку позади дома подготовили для церемонии обновления брачных обетов: проход между стульями вел к увитой белыми гортензиями арке новобрачных. Рядом поставили шатер на десять столов, в центре каждого в высокой вазе — длинная белая роза. На потолке — увеличенная фотография с первой свадьбы, тридцать пять лет назад.
Проходя вдоль шатра, я заметила отца, одетого в подходящий случаю летний льняной костюм. Он о чем-то разговаривал с Филиппом. Я тут же спряталась за куст сиреневой гортензии, чтобы послушать — а вдруг это трогательное объяснение между отцом и сыном, — но затем вспомнила, что это реальная жизнь, а не фильм про девушку из сладкарни. В ту же секунду Филипп резко отвернулся от отца и устремился в мою сторону, красный и злой. Отец не удосужился даже взглядом его проводить, спокойно отпил белого вина из стакана и посмотрел куда-то вдаль. Когда Филипп проходил мимо моего куста, я дернула его за руку и втащила в свое укрытие.
— О господи, Люси, какого черта ты здесь делаешь? — сердито спросил он, потом сразу же успокоился и рассмеялся: — Что ты прячешься по кустам?