Впрочем, сначала мы отправились в Шокко-Ботом, район дорогих ресторанов и бутиков, куда мне одной и в голову не пришло бы пойти. Мы гуляли под фонарями по булыжной мостовой, совсем рядом текла река, на почти черном, в синеву, небе густо высыпали звезды. Я подумала о Бентоне, а затем — но по совершенно другой причине — о Марино.
— Тетя Кей, — сказала Люси в кафе, куда мы зашли выпить капуччино, — мне надо нанять адвоката.
— Для чего? — спросила я, хотя знала ответ.
— Даже если ФБР не удастся доказать, что я совершила то, в чем меня обвиняют, они ведь все равно меня теперь ни за что на работу не возьмут. — В ее ровном голосе слышалось страдание.
— И чего же ты хочешь?
— Мне нужен кто-нибудь по-настоящему пробивной.
— Ладно, будет тебе «пробивной», — пообещала я.
В понедельник вместо запланированного возвращения в Северную Каролину я вылетела в Вашингтон. У меня имелись кое-какие дела в штаб-квартире ФБР, но в первую очередь нужно было повидаться со старым другом.
С сенатором Фрэнком Лордом мы ходили в одну и ту же католическую школу в Майами, хотя и в разное время — он был намного старше. Потом, когда я работала в отделении судебно-медицинской экспертизы округа, а он занимал пост окружного прокурора, между нами установились дружеские отношения. К тому времени как он стал губернатором, а затем членом конгресса, я уже давно покинула город моего детства, и наше сотрудничество возобновилось лишь с назначением его главой юридического комитета сената.
В свое время Лорд попросил моей консультации в связи с всеобъемлющим законопроектом в области уголовного права. Мне тоже однажды потребовалась помощь сенатора. Люси и не знала, что в высших сферах у нее есть ангел-хранитель. Без его вмешательства она вряд ли получила бы разрешение на работу в академии, которая засчитывалась ей как стажировка. Я просто не знала, как рассказать Фрэнку о случившемся.
В полдень я сидела на роскошной кушетке с атласной обивкой в холле с ярко-красными стенами, персидскими коврами и ослепительно сиявшей хрустальной люстрой. Снаружи, из отделанных мрамором коридоров, доносились голоса, а время от времени в дверь заглядывал случайный турист, надеясь хоть краешком глаза увидеть в обеденном зале сената кого-нибудь из политиков или других знаменитостей.
Точно в назначенное время Лорд энергичным, пружинистым шагом вошел в зал и коротко, немного скованно обнял меня — он был славным, застенчивым человеком, и его всегда смущало публичное проявление чувств.
— Я тебя испачкала, — сказала я, стирая помаду с его щеки.