— Ладно, скумекаем
че-нить, — рассудил Виктор. — Ты в магазин-то идешь? — обратился он к несколько
растерянному Платонову. — У нас еще дела есть.
— Ага, — торопливо
подтвердил Федор.
— Водяры? — спросил
Платонов, как будто хоть кто-то подразумевал что-то другое. — Куда двинем? —
снова спросил Константин, появившись буквально через пару минут на крыльце.
— Во дворец, —
переглянулись Виктор и Федор.
— Во дворец, — еще раз
подтвердил Виктор.
6
Дворцом оказался старый
двухэтажный купеческий особняк из красного кирпича на соседней улице. Он
печально смотрел на улицу осколками почерневших от грязи и копоти стекол, во
дворе лежали обломки ворот, а на крыше, точно крупные ржавые стружки,
загибалось листовое железо. Обычно такие выкупали какие-нибудь фирмы, чтобы
прижиться в памятнике архитектуры и, что называется, продолжить традиции.
Фирмачи окружали здания заборами из чугунного литья, с фасадов смотрели на
прошенных и непрошенных гостей камеры. И каждый кирпичик был надраен и покрыт
лаком. Внутри же проводился не то что «евроремонт», а ремонт, если говорить в
рамках ценовой политики — «космический». Молчаливые таджики «реставрировали»
такие здания сотнями по всей России.
Но на этот дом, по всей
видимости, покупателя не нашлось. Или в городе не было способной на такие траты
фирмы, а у городской администрации до подобного «ветхого» жилья не доходили
руки и средства.
— Яичная кладка. Вечно
стоять будет, — потрогал стены Виталий Степанович.
— Чего? — не понял
Федор.
— Раствор делали на
яйцах, — пояснил Бабель.
— На чьих? — ухмыльнулся
Федор.
— На куриных. Так
прочнее. Здесь все может сгнить, а стены, если специально не ломать, еще
вечность стоять будут. Даже если ломать, то попотеть придется.
— А-а-а... — потянул
Федор. — Профессор, я ж забыл.
Парадное было наглухо
заколочено дюймовыми досками, но со двора затхлым мраком зиял другой вход. На
первом этаже прохожие и случайные жители сделали отхожее место. Дышать там было
невозможно, и потому все поспешили на второй этаж, куда вела разбитая,
потерявшая перила и звенья лестница. Перешагивая провалы, поднялись на второй
этаж, где к удивлению журналистов открылась почти жилая комната. Полы были
целыми («матица-то о-о-о!», — попрыгал в подтверждение прочности Федор), у
одной стены стоял засаленный, но вполне целый диван, у другой — подобие
кушетки, в центре — испещренный похабными надписями и «ножевыми ранениями»
стол, две вполне пригодных табуретки и два пластиковых ящика из-под стеклотары.
Разумеется, пол был завален пищевым и прочим мусором и остатками
полиграфической продукции разных эпох.