— А Бабелю ты можешь
помочь?
— Его здесь нет, — тихо
ответила Маша.
— В смысле?
— Н-ну... как тебе
объяснить. Тело здесь, а самого его нет.
— И... где он?
— Не знаю. Я не
экстрасенс, ни провидица, ни ведьма, ни гадалка... Я просто хотела, чтобы тебе
стало легче.
— А Бабелю не хочешь...
— Его здесь нет, —
твердо ответила Маша и поднялась. — Мне пора. Сейчас ужин разносить будут.
Платонов остановил ее
вопросом в дверях:
— Маш, а если б я не
попросил, ты бы этого не сделала?
— Я уже делала это...
Там... в доме, когда вы лежали. Пока ехала машина...
— Ты ведь не просто так
стала смотреть в окно?
— Я почувствовала, что
кому-то рядом плохо. Отдыхай, дальше будет лучше. Завтра принесут костыли,
можно будет выходить в парк.
— Нас хотят увезти. В
областную больницу.
— Ты же сам звонил.
Звал.
— Я останусь. Что будет
с Бабелем?
— На все воля Божья...
Костя, — твердо и уже с холодком в голосе сказала Маша, — я не совершаю чудес.
Дверь за ней закрылась.
— То-то, — понимающе
кивнул Иван Петрович.
— Ни фига себе — не
совершает, — смогла с помощью этой фразы закрыть рот Леночка.
В палату вернулся
озадаченный главред.
— Бабеля так просто
забрать нельзя. Надо реанимобиль. И — рискованно. А тебя через пару дней можем
вывезти. Может, и для Степаныча чего-нибудь за это время придумаем, — сказал
он. — Ты, вроде как, изменился, посвежел, пока меня не было, — наконец заметил
Максим Леонидович.
12
Костыли достались
Константину старые и потертые настолько, что, казалось, выходил до него с их
помощью на больничные тропы целый полк калек. Лера, выдавая их Константину,
испытывала явное смущение, словно она была виновата в больничной нищете. Но
Платонов обрадовался любой возможности передвигаться. Поднявшись, он первым
делом с ненавистью посмотрел на судно под кроватью. Иван Петрович завистливо и
одобрительно крякнул, ему полагалось лежать на твердом щите без малейших
попыток подняться на ноги.
— Ну не просить же Машу
подержаться за мою задницу... — пробурчал он.
Ходить с помощью
костылей, на не совсем здоровой ноге надо было еще приноровиться, но Константин
размашисто поскакал в коридор, чтобы найти реанимацию. Это оказался отдельный
бокс в торце здания, на пороге которого сидела грустная медсестра, пролистывая
без явного интереса потертый глянцевый журнал.
— Куда? — остановила она
Платонова усталым пренебрежительным взглядом.
— Товарищ у меня там.
Поглядеть, проведать.
— Это который к аппарату
подключен?
— Да.
— Он не поймет, что его
проведывают. Да и нельзя туда. Нельзя.
— Да я только глянуть:
дышит или нет?
— Аппарат за него дышит.