— Первое, Константин
Игоревич, если вы вернетесь со стоящим материалом, я напрягу все свои связи в
Москве и мы сделаем об этом материал даже на центральных каналах, второе, —
Виталий Степанович внутренне напрягся, — мне скоро на пенсию, пора уже, я
уступлю вам место редактора отдела.
— Не густо, — улыбнулся
Платонов. — Но меня больше подогревает собственный интерес.
— Мужчины — вы
сумасшедшие, — заключила Лена.
— И за это надо выпить,
— подтвердил Константин.
— Ну, если только
чуть-чуть... — со вздохом согласился Бабель. — Соседей звать будем?
3
За тридцать лет своей
жизни Константин Платонов успел окончить филфак (а не журфак, за что прожженные
профессионалы его слегка презирали, хотя писал он не хуже, а порой — интереснее
и живее, потому как в журналистику привносил литературу), побывал в Вене,
Париже и Нью-Йорке, где обучался искусству свободы слова, полгода был в армии,
откуда был комиссован после тяжелого воспаления легких с последствиями, был три
года женат и пять лет работал в продвинутой и весьма популярной газете...
Самый большой и нужный
опыт в жизни он получил именно в армии, а самое большое разочарование — от
супружеской жизни.
С Мариной он
познакомился в редакции, куда она заявилась для осуществления совместного
проекта, как представитель местного телевидения. Главный редактор поручил
ведение проекта со стороны газеты Платонову. Марина относилась к категории
девушек, знающих себе цену. В меру начитанная, сыплющая неологизмами рыночной
экономики и пиаровской тусовки, хваткая и целеустремленная, она с легким
пренебрежением относилась к собратьям из печатного цеха, считая их
аутсайдерами. Но для Платонова она сделала исключение, оценив в процессе
совместной работы его ум, креативность, жизнерадостность, и главное — что
девушки на него западают легко и быстро, так что «лежалым товаром» он на
брачном рынке не стал бы. До супружеских отношений между ними все дошло как-то
само собой. Хотя, наверное, больше это походило на взаимную удачную покупку. В
постели Марина и Константин оказались буквально на третий день (правильнее
сказать, на третью ночь) совместной деятельности. Платонов хоть и летел по
жизни без особых раздумий о ее смысле и всяческих последствиях от бездумных
поступков, но эту ночь застолбил в своем сознании как какой-то элемент счастья
на грани сумасшествия. Тело Марины показалось ему предметом зависти Афродиты, а
ее профессиональные любовные навыки не смутили, а напротив — зажгли в сердце
Платонова то, что в литературе принято называть слепой страстью. Он даже не
понял, что уже на следующее утро в их паре был вторым...