образов романа Воланд и вовсе превосходит Иешуа – что для всякого
литературного произведения весьма существенно.
Но одновременно читателя подстерегает в романе и страннейший
парадокс: несмотря на все разговоры о зле, Сатана действует скорее
вопреки собственной природе. Воланд здесь – безусловный гарант
справедливости, творец добра, праведный судия для людей, чем и привлекает
к себе горячее сочувствие читателя. Воланд – самый обаятельный персонаж
романа, гораздо более симпатичный, нежели малохольный Иешуа. Он активно
вмешивается во все события и всегда действует во благо – от
наставительных увещеваний вороватой Аннушке до спасения из небытия
рукописи Мастера. Не от Бога – от Воланда изливается на мир
справедливость. Недееспособный Иешуа ничего не может дать людям, кроме
абстрактных, духовно расслабляющих рассуждений о не вполне вразумительном
добре да кроме туманных обещаний грядущего царства истины. Воланд твердой
волей направляет деяния людей, руководствуясь понятиями вполне конкретной
справедливости и одновременно испытывая к людям неподдельную симпатию,
даже сочувствие.
И вот важно: даже прямой посланник Христа, Левий Матвей, "моляще
обращается" к Воланду. Сознание своей правоты позволяет Сатане с долей
высокомерия отнестись к неудавшемуся ученику-евангелисту, как бы
незаслуженно присвоившему себе право быть рядом с Христом. Воланд
настойчиво подчеркивает с самого начала: именно он находился рядом с
Иисусом в момент важнейших событий, "неправедно" отраженных в Евангелии.
Но зачем так настойчиво навязывает он свои свидетельские показания? И не
он ли направлял вдохновенное прозрение Мастера, пусть и не подозревавшего
о том? И он же спас рукопись, преданную огню. "Рукописи не горят" – эта
дьявольская ложь привела когда-то в восторг почитателей булгаковского
романа (ведь так хотелось в это верить!). Горят. Но что спасло эту? Для
чего Сатана воссоздал из небытия сожженную рукопись? Зачем вообще
включена в роман искаженная история Спасителя?
Давно уже сказано, что дьяволу особенно желательно, чтобы все
думали, будто его нет. Вот то-то и утверждается в романе. То есть не
вообще его нет, а не выступает он в роли соблазнителя, сеятеля зла.
Поборником же справедливости – кому не лестно предстать в людском мнении?
Дьявольская ложь становится стократ опаснее.
Рассуждая об этой особенности Воланда, критик И.Виноградов сделал
необычно важный вывод относительно "странного" поведения Сатаны: он не