— Мамочка, ну что
рассказывать — разве ты не знаешь, я обязана... Такая у меня работа! — с этими
словами я проворно выскользнула из квартиры и закрыла за собой дверь.
В подъезде было тихо,
исправно светили желтые лампочки на каждом этаже. На сей раз я прошла мимо
своей боевой швабры, приткнутой в уголке перед лестницей на чердак. Подумать
только, когда-то я могла замахнуться ею на Леонида Сергеевича! От этой мысли
мне стало неловко и в то же время приятно: не потому, что я скрытая садистка, а
потому, что это рождало ощущение собственности, моих особых прав на этого
человека. Тогда я брала швабру только для устрашения, теперь и вовсе не мыслила
ее применить, но сама ситуация открывала для меня тот иллюзорный мир, в котором
мы с Леонидом Сергеевичем с потрохами принадлежали друг другу.
Наверное, я покраснела,
потому что к моим щекам прилила теплая волна. Вот не догадалась — надо было
взять с собой зеркальце и пудреницу...
Чердак не пустовал, это
было слышно по дыханию спящих. Вот досада, несколько человек! Теперь придется
разговаривать с Леонидом Сергеевичем посреди этих распростертых тел, источающих
крепкий кислый запах. Я как-то не подумала о такой вероятности, потому что
последнее время перестала совершать рейды на чердак: мне было не до этого, да и
очень уж с души воротило. А бомжи остаются бомжами — ночуют там, откуда не
гонят. Конечно, беседовать в их обществе не обязательно — ведь Леонид Сергеевич
может спуститься с чердака. Надо просто уведомить его, что я тут.
За несколько ступенек до
входа в нос ударил тяжелый запах немытых тел и преющей одежды — этих заношенных
телогреек, месяцами не сменяемых теплых штанов, в которых я вижу бомжей что
зимой, что летом. Ведь и летом по ночам бывает холодно, особенно если лежать на
голом каменном полу.
Я поднялась еще выше:
запах стал гуще, а глаза приноровились к тусклому чердачному освещению. В
запыленное маленькое окошко проникал луч уличного фонаря. На полу, сбившись
кучей, спали бомжи — даже не скажешь сколько. То ли трое, то ли еще больше.
Неподалеку стояли прислоненные к стенке костыли: ага, значит, одноногий бомж
тоже здесь. Но где Леонид Сергеевич? В нынешнем своем статусе он не стал бы
ночевать вместе с другими, хотя бы из боязни испортить свою шикарную одежду. Ну
и из-за всего прочего... из-за меня, наконец. Но ведь и вообще на чердаке он
должен был оказаться из-за меня! А его не было.
Мне вдруг стало как-то
пусто, неинтересно, и, сверх того, я почувствовала усталость. Ведь целый день
на ногах, дома надо за Нютой приглядывать, а тут еще у Вальки... Да и за себя
волновалась, чего-то ждала, когда этот самый Леонид Сергеевич заговорил про
школу моделей. Хотя в действительности все это сущая ерунда: чего уж тут ждать,
на что надеяться? Какие волшебные перемены могут произойти в моей жизни? Нет, я
была и останусь дворником Мальвиной, что само по себе несочетаемо, а потому
просто смешно. И не нужно мне никаких обещаний, никаких встреч, на которые я не
успеваю прийти, никаких надежд, лопающихся, как мыльный пузырь!