В качестве вечного
дворника я тут же яростно взялась за исполнение своих служебных обязанностей:
— Это что еще такое! Кто
вас сюда звал? А ну живенько ноги в руки и на выход! Пошли, пошли!..
Жаль, со мной не было моей
боевой швабры, которая хоть и служила только для устрашения, но все-таки
придавала мне вес в глазах противника. Теперь приходилось брать исключительно
силой голосовых связок:
— Оглохли, что ли? Кому
говорю: пошли!
Бомжи зашевелились,
кто-то сказал нечто нечленораздельное, кто-то переменил позу. В первый раз за
все время процесс изгнания бомжей приносил мне какое-то удовлетворение: с
каждым следующим криком я выплескивала из себя некоторую порцию своего
раздражения. И каждый раз мне хотелось кричать еще и еще.
— Вишь, разлеглись, как
у себя дома!.. Сейчас милицию вызову!..
Мое неистовство возымело
результат: бомжи завозились, сперва сели на полу, а потом постепенно начали
принимать вертикальное положение. Одноногий стал нашаривать у стенки свои
костыли. Я вдруг вспомнила, что это он притащил к нам бесчувственную Нюту,
выброшенную на чердак из квартиры бизнесменов. И как только мне об этом
подумалось, внизу раскрылась та самая дверь и вышел один из них — низкорослый
мужик с узким лбом и выдающейся вперед волчьей челюстью.
— Хорош кричать —
подкрепление пришло, — сказал он мне и плеснул в бомжей большую кружку воды.
Они тут же завертелись на месте, стряхивая с себя ручейки и капли. Для них это
было равнозначно катастрофе: ведь на улице декабрь, и в мокрой одежде не
очень-то поночуешь. Узколобый с челюстью был доволен:
— Погодите, братки, я
скоро собачку заведу — тогда еще веселей попляшете! А сейчас шагом марш во
двор! Сушиться! Иду за новой кружкой воды: кто не спрятался, я не виноват!
— Зачем вы так... — начала
было я, но мое горло уже осипло, и он, наверное, не услышал. Или сделал вид,
что не слышит. Ему все это нравилось; из раскрытой двери квартиры было слышно,
как полилась в кружку вода.
А бомжи наконец
полностью пришли в себя. Все их замедленные движения, зевота, потирание глаз
куда-то исчезли. Теперь они двигались, как в ускоренной прокрутке кинопленки:
быстро, один за другим, мелькнули мимо меня и исчезли за поворотом лестницы.
Только тот, что на костылях, несколько отстал, не поспевая за всеми.
Через минуту на
лестничную площадку вернулся узколобый бизнесмен с волчьей челюстью. Позади
него из квартиры выглядывали рабыни-швеи, одной из которых совсем недавно была
наша Нюта. Та самая, которую тащил на руках отстающий бомж, торопливо
постукивающий сейчас костылями.