— А с чего он вздернулся?
— Запилила. Борька никак не мог работу себе найти. Она попрекала. Извела его. Каждый день доставала нас. Я уходила, чтоб не слышать ее. А брат не выдержал. Сорвался.
— Чего ж ты никуда не устроилась?
— Не брали нигде. Малолетка. Паспорта нет покуда. Только на будущий год. Но и тогда не возьмут. Образования, специальности нет. Без них нигде не нужна. Потому и братуха никуда не устроился. Мы с ним деревенские. Там институтов нет. Надо в городе учиться. Да как? Ни своего угла, ни денег. Вот и сгубил себя Борька, насовсем про меня позабыл, — снова потекли по щекам слезы.
— А чего в деревню не вернулись, на своем хозяйстве теперь неплохо живут люди!
— Некуда нам стало вертаться, тетенька! Дом молнией спалило еще в прошлом году, одни головешки остались. Мамка с бабкой в нем сгорели. А я в саду спала, проснулась от криков. Да что могла? Пока на речку сбегала, дом уж весь огнем взялся, не подойти. Борька и вовсе на покосе ночевать остался с мужиками. В деревне пяток старух и детвора остались. Кто поможет? Так вот сделались погорельцами.
— А жена у брата из своих?
— Они учились вместе, но она сразу в город переехала. Выучилась на парикмахершу. Комнату купила. Взяла нас с жалости, а вскоре расписались. Она тоже искала Борису работу, да не получилось. Ругаться начали. Она прогоняла обоих. А нам куда деться? Рады б уйти, но нигде ненужными стали. Брат загоревал. Даже плакал. Я в няньки просилась к людям, да никто не взял. Тоже по возрасту, а, может, не поверили пришлым. Я к одной бабульке просилась в домработницы, а она сказала, что я — деревенская, и в ее доме не справлюсь. Хотя чего там у ней было кроме трех кошек и двух собак. А все ж не взяла. Я и к другим просилась, только без документов не взяли. Иные еще потому отказали, что одета плохо. А где лучше найду? Жопа не голая и ладно. Если б было что хорошее надеть, разве просилась бы в домработницы?
— А куда пошла бы? — удивилась баба.
— Нарядные девки в спросе везде. С голоду, как я, не пухнут. Деньги имеют всякий день и своих кормят. А на меня даже не смотрели, отворачивались мужики. За целый год никто не подошел. Побрезговали.
— Выходит, и на панели не повезло? Кто ж тебя надоумил туда, иль брат послал?
— Нет, сама так решила, помочь хотела, да и есть приспичило. Борька, узнай про то, отлупил бы. Только деваться стало некуда…
— Когда ж он повесился?
— Вчера похоронили, — вытерла со щек хлынувшие слезы и добавила:
— Я хотела к ней вернуться, к жене брата, а она, едва отошли от могилы, сказала, чтоб проваливала и не появлялась никогда, — всхлипнула Лянка.