— Никого нет выше Набокова, — авторитетно заявил Э. — Ведь вот одна только фраза, а сколько в ней очарования для любящего литературу сердца.
Э. по памяти процитировал «Лолиту»: «„Чем поцелуй пыл блох?“ — пробормотал я, дыша ей в волосы (власть над словами ушла)».
Узрев немой упрек в глазах Г., он взвился и стал похож на яростно шипящую кошку.
— Ведь все дело здесь в том, как автор это делает: «поцелуй пыл блох», «дыша в волосы», «власть над словами ушла», — показалось, власть над словами, расчувствовавшись, потерял и сам Э., но он быстро, тоже как кошка, но теперь брошенная с высоты, очнулся, словно перевернулся в воздухе, чтобы упруго встать на ноги, то есть обрел дар речи — Ну при чем здесь вообще мораль, причем педофилы? Педофилы-филопеды какие-то! Упрекните еще «Пианистку»! Да одна только фраза из нее: «Остаток дня рассыпается на крошки, словно кусок сухого пирожного в неловких пальцах», — уже Нобелевской премии стоит.
Э. явно вошел в раж, а когда он входит в раж, то обычно переходит с Набокова на Елинек и с «Лолиты» на «Пианистку».
— Подумаешь, учительница музыки пису режет перед зеркалом! Себе режет, не кому-то! — Э. почти прокричал последние слова. — Рассматривать «Лолиту» и «Пианистку» с точки зрения морали… это… это…черт знает, что такое… это — на уровне понимания подставки для телевизора!
И., казалось, был сосредоточен на том, что вычислял в словах Э. пропорции истерии и образности, заставляющие его ломать фразы, но спохватился, заметив, что Г. выглядит обиженной, и толкнул Э. локтем в бок. Э. скосил один глаз на Г., второй глаз при этом тоже неизбежно скосился, но уперся в кольца кабельной бухты. Поэтому, наверно, пока Г., поеживаясь, натягивала испачканные кровью рукава, пряча в них изрезанные пальцы, Э. плавно округлил речь, стараясь зайти в атаку по правилам, сформулированным воздушными асами: сверху и держа солнце за спиной.
— А «Преступление и наказание» — великий роман? — спросил он вкрадчиво.
— Конечно, — ответила Г.
— И что же, Достоевскому, значит, можно отправлять студента проламывать головы женщинам? Хорош великий роман! Какой пример для юношества! — Э. на глазах сползал к откровенному ерничеству. — Вот начитается подрастающее поколение таких романов и пойдет с топорами навещать соседей по подъезду!
Изобретенное Э. на ходу слово «филопед» и упоминание учительницы из романа Елинек вызвало в И. воспоминание о родной для всех троих средней школе города N. Чтобы дать спору остыть и главным образом остудить Э., он стал рассказывать о недавнем посещении им главного рассадника просвещения города N.