Дело в том, что в этот день на западном берегу Верры отмечался праздник урожая, на который собрались со всей ФРГ родственники бывшего хозяина имения Вальхаузен, крупного землевладельца, лишившегося своей собственности в восточной зоне в результате земельной реформы, осуществленной советскими оккупационными властями. Три молодых человека и одна девица из числа упомянутых родственников в состоянии сильного подпития решили «отомстить» новым владельцам и начали обстрел противоположного берега. У всех этих «мстителей» были охотничьи билеты и, следовательно, разрешение на ношение оружие. Слава богу, они ни в кого не попали. Но что было бы, если бы имелись жертвы и пограничники ГДР открыли ответный огонь, на что имели полное право? По реке Верре проходила не только германо-германская граница, но и линия соприкосновения НАТО и Организации Варшавского договора. В феврале 1991 года, уже после присоединения ГДР, полицейское расследование было прекращено[63].
25 августа Кочемасов рассказал нам о состоявшейся накануне беседе с председателем Совета министров ГДР Вилли Штофом[64], который назвал ситуацию с «выездниками» сложной ввиду отсутствия поля для маневра. По словам посла, Штоф говорил: «Прервать выезд туристов в ВНР нельзя. Попытаемся сузить масштабы, хотя это сложно. Венгры нас не понимают, но и им непросто. [Ведется] активная диверсионная работа из ФРГ по разложению и заманиванию в ФРГ; это планировалось давно с прицелом на 40-летие ГДР». Посол комментировал слова собеседника следующим образом: «Друзья судорожно ищут выход. Пока дано указание усилить работу с каждым в индивидуальном порядке. Штоф ситуацию не очень драматизировал. Причины ухудшения обстановки – невнимание к людям, бюрократизм, невозможность высказать свое мнение (как в экономике, так и в политике), засилье догматизма. Нужна перестройка идеологической работы». И в последствии руководство ГДР «не драматизировало» положение, хотя никто не видел путей выхода. Просто надеялись, что все как-нибудь «уладится» само собой.
Пока же решили без большой огласки в печати дать разрешение тем, кто находился в посольствах ФРГ в соцстранах, без проволочек выехать в Западную Германию с тем, чтобы эта проблема не помешала отпраздновать 40-летие республики. (Естественно, от огласки воздерживались или отделывались несколькими ничего не говорящими строчками только СМИ ГДР; западногерманская печать трубила об этом во всю мощь.) 8 сентября постпредство ФРГ в Берлине покинул последний «оккупант»; вскоре все они выехали в Западную Германию. Правда, это не означало, что постпредство вернулось к нормальной работе: посетители по-прежнему не допускались в здание, поскольку западногерманские дипломаты не без оснований опасались, что «оккупация» возобновится с участием других «выездников». 30 сентября прилетевший в Прагу министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер объявил тамошним восточногерманским «сидельцам», что все они получили согласие властей ГДР на выезд в Западную Германию. Умело срежиссированная сцена выступления Геншера перед собравшимися в посольстве ФРГ в Праге людьми неоднократно передавалась всеми западногерманскими телевизионными каналами и была доведена практически до сведения каждого жителя ГДР. С тем чтобы «сохранить лицо», власти республики потребовали формального возвращения «выездников» на территорию республики, прежде чем они поедут в ФРГ (официально считалось, что они выдворяются из ГДР по гуманитарным соображениям).