Мисако, поглощенная мыслями о снежном видении, к тому времени уже забыла о планах матери. Впервые в жизни необыкновенный дар принес не боль и смятение, а радость. Самой ей в детстве не приходилось лепить снежную хатку, и она догадывалась, что именно со священником, спавшим рядом в комнате под тем же окном, связано новое видение. Новое, чистое, совсем не такое, как прежде.
В три часа того же дня Мисако вошла в палату с горячим чаем и пирожными, рассчитывая, что Тэйсин достаточно окреп, чтобы поговорить. Монах сидел в кровати, аккуратный и чисто выбритый, но серый и осунувшийся, похожий на бумажную куклу, изображающую прежнего благодушного толстяка. При виде Мисако лицо его просияло.
— О! Да вы почти уже поправились, — воскликнула она. — Уже можете бриться.
Тэйсин смущенно почесал подбородок.
— Утром приходил Конэн-сан, — объяснил он, — и мне удалось высидеть на стуле достаточно долго, чтобы он меня побрил. Правда, на бритье головы времени не хватило.
— А с пирожными справитесь?
— Приложу все силы, — улыбнулся монах, на секунду становясь похожим на самого себя, — но только потому, что их принесли вы. — Он стыдливо одернул ночное кимоно и подтянул одеяло, словно только что обнаружил, что лежит в постели. — Я почти ничего не помню, — признался он и вдруг покраснел. — Я хотя бы сказал вам спасибо за ваши труды?
— Раз десять, если не больше, — рассмеялась Мисако, опуская поднос на тумбочку возле кровати. Потом передала монаху чашку с чаем и пирожное и уселась на стул. — А я вам десять раз ответила «на здоровье» и повторяю в одиннадцатый. — Наклонив голову набок, она пристально вгляделась в лицо больного. — Тэйсин-сан, вы сегодня явно чувствуете себя намного лучше, это только из-за бритья или есть и другая причина?
Тэйсин отпил из чашки и улыбнулся.
— Наверное, еще и лекарства действуют… Кроме того, я сегодня хорошо выспался, впервые за время болезни, и мне приснился замечательный сон.
— А вы запомнили его?
— О, ничего особенного, — смутился монах, — просто воспоминание детства. Вы знаете, я вырос в горах, в маленькой деревушке, там дети зимой часто лепят домики из снега. Вот мне и приснилось, что я сижу в таком домике со своей сестрой. Какой приятный сон!
— Скажите, — прищурилась Мисако, — а вы чувствовали вкус рисовых колобков, которые ели во сне?
Тэйсин разинул рот от удивления.
— Откуда вы знаете, что мы ели рисовые колобки? — Потом вдруг рассмеялся: — Ну конечно! Что же еще могут есть деревенские детишки в снежной хатке.
Мисако поставила чашку на поднос.
— Вам не приходилось слышать, чтобы два человека видели один и тот же сон?