Кузница в деревне имеется, но выясняется, что кузнец уже ушел домой ужинать. Пивная, жалкое место с грязными окошками и ранним Посетителем, заснувшим прямо на бочонке снаружи, — единственное место, где можно переночевать. Хозяин сего заведения, очевидно, под впечатлением от нашего платья, провожает Софи в гостиную, единственное украшение которой — дохлые мухи на подоконнике, а я остаюсь договариваться о ночлеге для нас и нашей лошади.
— Что вы сказали? — спрашиваю я у Гарри с возмущением.
— У них здесь только одна комната. Разумеется, я сказал, что мы женаты. Ваша репутация…
— Моя репутация? Моя репутация в Аппер-Дангхилле, или как там называется эта дыра?! — Я чихаю, невольно прерывая собственную возмущенную речь.
— Если бы он подумал, что мы не женаты, он бы не пустил нас вовсе. Или запросил бы вдвое дороже.
Мы оба умолкаем: в гостиную входит официант, тощий, неряшливый человек, местами даже более грязный, чем салфетка, переброшенная через его руку, и спрашивает, закончили ли мы с ужином. Он бросает вопросительный взгляд на пожилую и явно недожаренную птицу и странные тушеные овощи, которыми здесь угощают.
— Принесите нам чаю, — говорит Гарри. — На этот раз, пожалуйста, заварите его кипятком и вымойте чашки в чистой воде, а не в той, в которой драили чугунки.
— Да, сэр. — Он уносит поднос, роняя капли подливки.
— Я не собираюсь спать с вами в одной постели, — выпаливаю я, как только официант уходит.
Гарри достает дорожный сундучок и раскрывает его. Внутри выстроилась маленькая армия пузырьков и бутылочек.
— У меня есть микстура от простуды, — заявляет он. — Или можете попробовать полечиться бренди.
— Наверняка местным бренди можно отравиться.
— Бренди — это бренди. Если оно окажется разбавленным, я откажусь платить по счету.
Когда возвращается официант с чаем, Гарри требует чистую салфетку и с величайшим тщанием протирает чашки и ложки. Молоко чуть подкисло, но так как я почти не чувствую вкуса, то маленькие белые хлопья в чашке меня совсем не волнуют.
Я отправляюсь спать, и горничная, особа без переднего зуба, с жидкой прядкой волос, выбившихся из-под чепца, поднимается наверх, чтобы помочь мне с корсетом. Кровать тут не очень большая, но в комнате едва хватает места для нее, нашего багажа и умывальника. Пусть Гарри спит на полу, если поместится, ха-ха. Я забираюсь в постель. У меня все болит, чувствую я себя ужасно, и мне снова нужен чистый платок. Мои лежат на дне саквояжа, но у меня нет сил их оттуда доставать.
— Миссис Марсден? — Гарри сует мне в руку носовой платок. — Мэм, сядьте, пожалуйста, я принес вам бренди. — Он ставит на умывальник сальную свечу. — Они постелили простыни, которые я привез?