Семен особенно много думал об этом, потому что Виктор был в какой-то мере его соперником. Смешно! Бойцов и Виктор — соперники. Курам на смех! Если бы ему даже могла прийти мысль, что Надя предпочла его Виктору, он не поверил бы себе.
Хотя уже много лет прошло с тех пор, как Надя уехала из деревни, он по-прежнему страдал. И она была все-таки его Надя! Он шел в институт — и разговаривал с нею. Он слушал лекции — и советовался с нею. Он лелеял ее, и оберегал, и гордился ею, как можно гордиться только девушкой, которая лучше всех на свете.
Но при встрече с нею всегда отводил глаза.
Надя кланялась с замкнутым лицом, а Женя — она постоянно была рядом с нею — спрашивала с участием:
— Бойцов, у тебя что, зубы болят?
— Нет, — медленно, заикаясь, говорил он и краснел от злости и досады.
— Надо лечиться, — говорила девушка.
Надя дергала ее за руку, и Женя, уходя, недоуменно оглядывалась на Бойцова. Она ничего не знала, Женя Струнникова. Семен был уверен, что и Надя ничего не знает. Так лучше. Пусть никто ничего не знает.
Истинную радость доставляло ему только учение. Он забывал все на свете, сидя на лекциях или в читальном зале над книгами и конспектами. Это был заманчивый и чудесный мир откровений — наука!
К успехам своим он относился спокойно и совсем растерялся, когда однажды профессор Трунов похвалил его на собрании:
— Очень серьезный студент товарищ Бойцов.
Но кто-то бросил сзади тихо и недовольно:
— Голый отличник.
Семену стало нехорошо. «Голый отличник», то есть замкнулся в одной учебе и ничего больше не хочет делать для института, Но что он мог сделать для института? Куда ему! Он будет учиться, и пусть оставят его в покое.
Он завидовал и Купрееву. В его внимательных серых глазах, твердом подбородке и упрямых губах чувствовалось спокойное сознание своего достоинства. Купреев часто останавливал на Бойцове взгляд. Семену было неловко: помнилось еще первое посещение института, когда Купреев укорил его в невежливости.
Случай в коридоре, когда незнакомый студент обидел Семена, а Федор заступился, заставил его переменить свое отношение к Купрееву. Семен сам хотел ответить достойно обидчику, но ему вдруг показалось, что все стоявшие вокруг молча одобряют глупую шутку, тайно насмехаются. Здорово отделал Купреев этого дурака! Если бы он и все, кто стоял вокруг, полезли на Федора, Семен показал бы им, что и он не такой уж слабый. Но этого не случилось, Федор отошел при общем, как показалось Семену (а это так и было), одобрительном молчании.
После, встречая Семена, Федор смотрел на него задумчиво и ясно, а тот, краснея, как девушка, завороженно проходил мимо. Он сразу почувствовал в Федоре друга. И ждал сближения, как другие ждут праздника.