С наступлением вечера горожане разошлись по домам. Люди были в превосходном настроении: все смеялись и поздравляли друг друга с победой над монахами.
— Отец Север посадил их на хлеб и воду на целый месяц! — радовался один.
— И заставил читать молитвы каждые четыре часа, а в остальное время трудиться не покладая рук, — ликовал другой. — Как только святоши закончат чинить стены, так сразу начнут восстанавливать Дин-Гуарди. Ах, до чего же славно снова зажить под властью настоящего короля!
— И принцессочку он себе раздобыл — просто загляденье!
Так, перешучиваясь и пересмеиваясь, люди брели по темнеющим полям, возвращаясь в Беббанбург.
Джек прислушивался к их болтовне, лежа на животе в высокой траве за пределами монастырских владений. Тут же притаились хобгоблины и Пега.
— Думаешь, это безопасно? — прошептал Бука.
— Надеюсь. Брат Айден велел мне пройти через покойничьи ворота.
И друзья прокрались к проему в стене вокруг кладбища. Внутри не оказалось ни души. Жалкие крестики, отмечающие могилы монахов, тонули в зарослях сорняков. С лугов наплывал туман.
— Тем лучше: никто нас не увидит, — прошептал Немезида.
Так, никем не замеченные, друзья пробрались к черному ходу больницы. Дверь отворила Торгиль.
— Давно пора, — пробурчала она. — Драконий Язык не велит за стол садиться, пока вы не придете.
Джек давно привык к диковинному виду хобгоблинов, а вот отец его чуть с табуретки не свалился при виде гостей.
— Демоны! Д-демоны! Пришли уволочь нас в ад!
— Успокойся, Джайлз, — и ты тоже, Айден! — приказал Бард. — Эти кроткие создания зовутся хобгоблинами, добрее их в целом свете не сыщешь. Здравствуй, Пега, рад тебя видеть. Я оставил для тебя лучшее место.
Девочка отпрянула назад, застыдившись своего истрепанного, грязного платья.
— Я лучше сяду с Букой и Немезидой.
— Вообще-то, если честно, тут все места лучшие, потому что они все одинаковые, — весело заверил старик. — А ты и твои друзья — почетные гости. Подавай на стол, Крысеныш! Ты, конечно, разоделся в пух и прах как оруженосец рыцаря, но мы-то все помним, что под пышным нарядом скрывается жалкий поваренок!
Крысеныш с кислым видом принялся обносить пирующих тушеной чечевицей на ломтях хлеба и чашами с сидром.
— За доброе начало! — воскликнул Бард, поднимая чашу.
— За доброе начало! — эхом подхватили остальные.
И жадно набросились на угощение. Никто и слова не вымолвил до тех пор, пока не утолил голод.
— Превосходно, просто превосходно! — похвалил Бука, в четвертый раз накладывая себе добавки. — Не хватает разве что горсточки грибов.
— Как всегда, ты демонстрируешь прискорбную невоспитанность, критикуя угощение, — фыркнул Немезида.