Патрик Харпер вывел из конюшни двух коней. Пройдя мимо Фартингдейла, что-то живописавшего Жозефине, он приблизился к Шарпу:
– Вы просили коня, сэр.
– Я просил одного.
– Не пешком же мне с вами идти.
Харпер ронял слова нехотя, и Шарп удивлённо спросил:
– Что с тобой?
– Слыхали, какую лапшу он вешает ей на уши?
– Нет.
– «Моя победа». Пока мы с вами болтались неизвестно где, этот хлыщ захватил замок и всех-всех победил. Она, правда, тоже хороша: морду воротит, будто мы незнакомы. Тьфу!
Шарп ухмыльнулся, подобрал поводья и вставил в стремя сапог:
– Она осторожничает, Патрик. Не будь полковника рядом, Жозефина бы вовсю с тобой любезничала.
Шарп запрыгнул в седло:
– Жди здесь.
Он успокаивал Харпера, но сам злился не меньше. Взбреди ему сочинить в пику Фартингдейлу своё «Наставление», на всех её страницах он бы повторил большими буквами одну и ту же мысль: как бы соблазнительно это ни выглядело, никогда не присваивай себе чужих лавров, в особенности лавров, что принадлежат твоим подчинённым, потому что, чем выше ты поднялся по служебной лестнице, тем больше зависишь от нижестоящих. Самое время, решил Шарп, щёлкнуть сэра Огастеса по задранному носу. Майор пришпорил лошадь и направил её к Фартингдейлу. Полковник вальяжно показывал Жозефине стяги на стене, снисходительно именуя бой «утренней стычкой».
– Сэр?
– Вы что-то хотели, майор Шарп?
– Да, сэр. Вам понадобится для отчётности.
Стрелок протянул Фартингдейлу захватанный лист, сложенный вчетверо.
– Что это?
– Список потерь, сэр.
– А. – рука, облитая тонкой лайкой, небрежно упрятала документ в ташку.
– Вы не читали, сэр.
– Я же был у хирурга, Шарп. Я видел наших раненых.
– Убитых тоже достаточно, сэр. Подполковник Кинни, майор Форд, один капитан, тридцать семь нижних чинов, сэр. Преимущественно от взрыва мины. Раненые, сэр. Сорок восемь – тяжело и двадцать девять отделались лёгким испугом. О, простите, сэр. Не двадцать девять. Тридцать. Забыл о вас, сэр.
Жозефина хихикнула. Сэр Огастес готов был испепелить Шарпа взглядом:
– Благодарю, майор.
– Приношу свои извинения, сэр.
– За что?
– Не выкроил минутку побриться, сэр.
Жозефина открыто засмеялась. Шарп, вспомнивший, что она всегда обожала наблюдать за грызнёй своих воздыхателей, нахмурился. Он не был её воздыхателем, и перепалка шла не из-за неё. От резкости в адрес португалки его удержало отдалённое пение трубы. Инструмент был французский.
– Сэр! – стрелок с донжона, – Четверо лягушатников, сэр! С белым флагом, сэр! Едут сюда!
– Спасибо!
Майор отпустил ремни палаша. Конечно, в седле Шарпу далеко до Фартингдейла, но хоть клинок будет подвешен, как положено, вместо того, чтобы смешно колыхаться на укороченных постромках. Утянув их пряжкой, стрелок выпрямился на стременах: