— Они не были расписаны!
— Давай-ка отсюда, братец! Покуда я мужа не позвала! Он тебя так распишет, что не только я, родная мать не признает! Понял? — оглянулась на звук открывшейся двери. И Петька увидел за ее спиной мужика, закрывшего собою весь проход так, что в нем щелки не осталось.
— Чего горланишь? — спросил коротко.
— Да вот, братец объявился! — ответила баба и, поджав губы, отвернулась от Петьки, посторонилась, давая мужу подойти, познакомиться накоротке.
У Петьки спина взмокла. Ему стало страшно, как когда-то в детстве от сказок про чудовище. Ему сразу захотелось домой. Скорее к себе, на диван.
— Братец? Родня, значит? — двинулся мужик на Петьку глыбой. Все произошло внезапно. Петька заметил сдавленный кулак, пригнулся. Мужик ударил в стену, взвыл от боли и ярости, но повторить удар не смог. Петька был далеко. Он торопливо убегал от радушия родственников, навсегда запомнив их перекошенные злобой лица.
Он думал, что больше никогда не увидится с ними, но судьба распорядилась иначе. И через три года, когда Попов приехал на место службы, охранять зону строгого режима, лицо одного из заключенных показалось знакомым. Петька недолго порылся в памяти и вспомнил мужа двоюродной сестры.
— Так-так! Попался! Сам всплыл! — с уголовным делом родственника он решил ознакомиться из любопытства.
— Пятнадцать лет! Ого! Ну и статейка, попытка к изнасилованию малолетки! Да еще не первая! — потер ладошки, загоревшиеся жгуче. — Тут я тебе припомню все! Рад будешь не только дом отдать! — узнал, что родственник вместе с другими зэками прокладывает трассу в тайге.
Михаила доставили в зону на полгода раньше, чем туда приехал Петр. Он был таким же здоровяком, грубым увальнем. Но уже за месяц сдал наполовину.
Попов каждый день помнил о нем. И всякую вахту измывался над Михаилом. То назначал двойную норму выработки за малейшую оплошку, то заставлял лежать в снегу по два часа неподвижно за невзначай выскочившую брань, оставлял без обедов и ужинов, без бани, а на выходной бросал его в штрафной изолятор.
Он добивался лишения Михаила переписки, получения посылок, возможности отоваривания в ларьке.
Петька видел, как свирепеет родственник. Как бледнеет его лицо при встречах, как сжимаются кулаки. И ухмылялся…
Он испытывал истинное наслаждение от беспомощности Михаила и безнаказанности собственной расправы над ним.
Даже в шизо, по требованию Попова, Мишку лишали положенной ему кружки кипятка.
Петька блаженствовал, видя, как тот на глазах худеет и слабеет. Однажды Михаил упал, идя на работу в общем строю, и Петька сделал вид, что не удержал сторожевую овчарку. Та бросилась к человеку. В минуту разнесла одежду, искусала все тело. Попов даже не пытался отогнать ее. Он любовался зрелищем…