Мальчишка спускался быстрее, чем поднимался, но не забывал при этом использовать веревку.
Невзирая на то что он тяжело дышал от напряжения, у него был сияющий вид.
— Писцу не пристало выполнять такую работу, — сказал мальчишке его старший товарищ. — Для этого есть садовник.
Садовник как раз наблюдал за ними издалека.
— Я знаю, — ответил мальчишка, потирая руки. — Но у меня тогда было бы чувство, что я ниже садовника, если не умею сделать так же, как он.
— Посмотри, ты ободрал руки. У писца они должны быть гладкими.
— Я предпочитаю иметь менее гладкие, но более сильные руки.
Он оторвал от ветки один финик, обгрыз его и выплюнул косточку настолько далеко, насколько позволяло это сделать его учащенное дыхание.
— По меньшей мере три локтя! — воскликнул он.
Тот, что был постарше, принялся смеяться и гоже сорвал финик с ветки.
— Ты, может, еще собираешься стать плотником?
— Почему бы нет? Я люблю тренировать свое тело. Я уже сильнее, чем ты!
Он толкнул локтем товарища, который ткнул ему ветку с финиками в лицо.
Не прекращая смеяться, они зашли в дом, расположенный неподалеку от храма Амона в Карнаке, окруженный огромным садом, с которым соседствовала пальмовая роща.
Это был Дом Жизни.
При всех крупных храмах были Дома Жизни.
Рабочие комнаты писцов с первого взгляда производили впечатление мест, где властвует разум. Там не только переписывали религиозные тексты, их там и составляли. Следовательно, именно там находились люди окрыленные, способные управлять сердцами тех, кто не был достаточно просвещен, кому пот физических усилий застилал глаза, ослепляя их. Чеканили там не только слова, но и неосязаемое золото мысли, являющееся кровью богов.
В частности, в Карнаке копировали версию Книги мертвых. Это было очень выгодное занятие, приносившее хороший доход Домам Жизни. Даже неграмотные покупали экземпляры этой рукописи, считая, что она должна стать одной из погребальных принадлежностей, когда их уже не будет больше там, где эти книги читают глаза живущих. Самые богатые заставляли писцов читать ее вслух, за это они платили. Что касается грамотных людей, то почти все они знали ее наизусть.
Совершенствовали также в Доме Карнака надписи, использующиеся художниками и скульпторами, ибо чего стоит вечность камня, если на нем неумело отображено слово? По этой же причине там придумывали изображения для украшения храмов, часовен и гробниц. Никому не приходило в голову строить гробницу, не предоставив набросок в виде образов и иероглифов на рассмотрение писцам ближайшего Дома Жизни.
Создание образов, сочинение последних слов человека, составляющих завершающую главу его жизни, считавшихся единственно достойными быть открытыми Анубису, когда он явится величественной поступью, требовало много знаний, но одновременно и скромности.