Питер Хенчли, понаблюдав за ним с полчасика, решился на сомнительный с точки зрения этики поступок. Зайдя к нему в кабинет, приступил к деликатной миссии. Подсел к его столу и начал предельно задушевным тоном:
— Джейк! Я тебе хочу кое-что сказать…
Джейк повернулся к нему, недоумевая, откуда этот похоронный звон. Тот мелодраматично продолжал, траурно скривив губы:
— Я смотрю, ты тут с мисс Талертон роман крутишь? — В ответ на осуждающий взгляд заместителя быстро пробормотал: — Да об этом весь офис судачит, уж не обессудь. Ну, так не нравится мне это. Был бы ты вроде Барака, я бы и слова не сказал, ловеласу все нипочем — с одной не вышло, так других кругом полно. Но ты ведь другой. Я давно заметил, что ты к Элизабет Талертон ох как не равнодушен. Но не думай, что она к тебе какие-то нежные чувства питает. Мужчины для нее — это своего рода тренажеры, она на них свое обаяние оттачивает. Ты не сердись, но летом, когда она к нам сюда заселилась, Азалия Милн ей задание такое специфическое дала — тобой заняться. Чтобы настоящий мужчина из тебя получился. Так что ты поосторожнее будь и очень-то ей не верь. Хотя, — тут он с силой подергал себя за ухо, наказывая за дурную весть, — может, я напрасно переполошился? И она тебя по-настоящему любит? Ну тогда уж ты прости меня, паникера. И будь счастлив. — Он тяжело поднялся, оставив Джейка в полном смятении чувств.
Вот как? Недаром он что-то такое чувствовал в ее поведении, какую-то фальшь. Естественно, раз он для нее всего-навсего испытательный стенд, лишний раз доказывающий ее неотразимость. А он почти что поверил в ее искренность! Эх, ну и дурак!
В крови закипел приступ исступленной злобы. Ну, погоди, маленькая стервочка! Он кинулся наверх, грохнув дверью и не заметив, как Питер Хенчли взволнованно посмотрел ему вслед, уже жалея о своем вмешательстве.
Ворвавшись в кабинет экономистов, Форрест в угаре гнева даже не обратил внимания, что из всех женщин на своем месте лишь Сюзанна. Она боязливо подняла голову, рассматривая взрывоопасного Джейка.
— Что это с вами такое, мистер Форрест? Кого вы пытаетесь испепелить своим зловещим взглядом? Не меня ли? И чего я такого ужасного натворила?
Глубоко вздохнув, он загнал внутрь пламень бешенства и с деланой бледной улыбочкой признал:
— Вы — ничего!
Она с нарочитым облегчением подняла черные ниточки бровей.
— Как это приятно! Вы сняли с моей души огромное бремя.
По-прежнему хмурясь, он подошел к дамочке поближе, ища предлог дождаться Элизабет и откровенно поговорить с ней с глазу на глаз.
— Не угостите меня чашечкой кофе, миссис Маккартни?