Бабах! Взрывная волна погасила пламя. Но теперь темнота даже к лучшему — десантники уже бегут по галечному пляжу. Ур-ра-а-а!
Конец фильма!
Большому биноклю ужасно не хотелось лезть обратно в футляр. И напоследок Шурка пробежался взглядом по лагерю: кто чем занят? Не улыбнуться было нельзя: как будто великанская рука подносила к Шуркиным глазам людей, даже не подозревавших, что кто-то наблюдает за ними.
Обнаружился невесть куда запропавший Серёжа. Никуда он не пропадал, а всего лишь, в ожидании Шурки, побежал в палату за своей любимой книжкой о дельфинах. Выйдя из палаты, раскрыл её — да так и застыл на месте.
Мимо него прошли Гошка и Кузя с необсохшими ещё ластами под мышками. Руками они изображали на ходу какие-то обстоятельства своих ныряний — как лётчики, пересказывающие воздушный манёвр.
Пробежал Вовка Углов… Шурка вздохнул: сколько людей успеваешь узнать за смену… Уже начался обмен адресами. Много их набралось и у Шурки.
В коридоре он вдруг остановился перед зеркалом… Сроду он не гляделся в зеркала — разве только когда подрисовывал усы. Или с очередным синяком — в стекло витрины, по дороге домой.
Шурку удивил собственный взгляд. Не исподлобья, как бывало… без всегдашней готовности огрызнуться, оборониться… Спокойствие, даже уверенность были видны в этом встречном взгляде.
Непривычное новое выражение не понравилось Шурке. «Толстый какой-то…» — заключил он про себя, медленно спускаясь по лестнице.
Странно всё-таки… Живёшь — ни к кому не пристаёшь, сам себе находишь занятия…
Но если есть у тебя своя забота и цель, ты уже не пылинка на ветру, уже не безразличен окружающим, тебя замечают, принимают как своего люди, которых и ты приметил… И ты уже не только сам для себя; тебе хочется что-то для них для всех сделать — и они стараются сделать для тебя что-нибудь. Так наполняется событиями жизнь, в которой тебе ничего не страшно, а только интересно: что будет дальше?!