— Я вашу кошку не трогала, – ледяным голосом ответила «графиня». – Ты же сама её только что задушила.
— Она набросилась на меня, как обезумевшая. Это вы ей что-то подсыпали в сметану. Я в этом уверенна.
— Не говори глупостей, Валенсия, – свекровь пыталась убедить меня в своей непричастности.
— Я сейчас проверю!
— Что ты собираешься делать? – удивленный голос Паулина летел за мной вслед.
Я бежала в кухню. Включила свет и, не раздумывая, достала мусорное ведро, высыпав все его содержимое прямо на пол. Изольда Бенедиктовна пыталась мне помешать, подтвердив тем самым мои догадки. Это она виновата в том, что кошка исцарапала мне лицо и руки.
Паулин утешал Елисея, а я перебирала обертки от конфет, очистки овощей, шкурки от колбасы, косточки и … подозрительный пакетик с английскими надписями попался мне под руку. Изольда Бенедиктовна покраснела, затряслась. Видимо, в этом пакетике и было то вещество, вызвавшее бешенство нашей кошки.
— Что это? Я вас спрашиваю, Изольда Бенедиктовна. Вы по-прежнему будете отрицать свою причастность к поведению Мурчелы? Она вам мешала? – я сама была взвинчена до предела, и кричала как ненормальная.
— Я хотела как лучше, – ответила свекровь без малейшего сожаления на лице.
— Как лучше? Да как вы могли? – и я заплакала, глядя в опечаленные глаза своего сына.
— Мама, идите с Елисеем в нашу спальню. Успокойте его, – Паулин выпроводил «графиню» и обнял меня, пытаясь утешить.
Щека сильно щипала от соленых слез, я коснулась кончиками пальцев лица, нащупывая царапины.
— У меня через два дня творческий вечер, а я приеду вся поцарапанная…
— Успокойся, ты все равно красивая. Замажешь лицо слоем тонального крема, пудры, очки наденешь, в конце концов. Это не самое страшное, – рассуждал муж. – А вот кошку нужно если не похоронить, то хотя бы выбросить вместе с мусором. Я этим займусь, а ты, дорогая, обработай ранки моим одеколоном, а то еще заразу какую-нибудь подцепишь.
— А может, ты мне в этом поможешь? А потом кошку отнесешь в мусорный бак, – настойчиво предложила я, и Паулин, переступая гору мусора на полу, послушно пошел в ванную комнату за своим одеколоном.
Он обработал мне ранки. Одна из них все еще кровоточила. Наверное, коготь зацепил вену. А щека до боли горела огнем. Паулин выглядел недовольным, и молчаливо ухаживал за мной, никак не комментируя поступок своей матери.
— Скажи маме, пусть приберет на кухне. Это раз. А во-вторых, вынесет мусор вместе с кошкой на улицу.
— Я сам.
— Нет, это сделает твоя мама. Не надо было травить нашу кошку.