— Сейчас он крепко спит. Думаю, вам следует увезти маму домой, ей нужно отдохнуть.
— А что произошло? — спросил Барни.
— У него был инсульт, — объяснил Луис. — То есть кровоизлияние в мозг в результате закупорки церебральной артерии. Пока еще рано говорить обо всех последствиях.
— А какие варианты? — взволнованно спросил Барни.
Луис старался говорить по возможности уверенно и при этом без утайки.
— От незначительных двигательных нарушений до полного паралича, включая нарушение речи. Но ты должен понимать, что есть ситуации, когда врач просто не в состоянии давать какие бы то ни было прогнозы. А теперь я настаиваю на том, чтобы ты отвез всех домой.
— Иными словами, вы остаетесь? — уточнил Барни.
Луис кивнул:
— Вы его родные, а я — его лечащий врач.
Через неделю состояние Харольда улучшилось настолько, что он уже мог принимать посетителей и говорить тихим голосом, хотя и невнятно. К сентябрю, однако, стало ясно: он останется инвалидом. И никогда больше не сможет работать.
Эстел отправилась в Управление образования и начала долгую бюрократическую процедуру оформления мужу пенсии. Тут-то она и познала всю жестокость пенсионных законов. Харольд проработал в общей сложности тринадцать лет, а полагавшейся ему пенсии едва хватило бы на оплату отопления в зимний сезон. Пособие по ранению позволит выплачивать кредит за дом, но…
В тот вечер она обрисовала безрадостную картину Барни и Уоррену.
Закончив свой печальный отчет, она с тоской посмотрела на старшего сына. Барни все понял и, не дожидаясь вопроса, взял ответственность на себя.
— Мам, не волнуйся, я пойду работать. Старшеклассники освобождаются в час, так что, я думаю, подыщу себе что-нибудь на вторую половину дня плюс выходные.
Взгляд Эстел был полон благодарности.
И тут Уоррена осенило.
— А как же твой баскетбол? У тебя же каждый вечер тренировка!
— Знаю, Уоррен, знаю! — взорвался Барни. — Неужели непонятно, что мне придется уйти из команды?
Барни невидящими глазами смотрел на содержимое своего полуоткрытого шкафчика в раздевалке. Кроссовки, шорты, тренировочные штаны — все атрибуты спортивной жизни, столько лет его радовавшей! Он не мог заставить себя собрать шмотки и сдать тренеру.
Неожиданно до его слуха донесся шум, и в раздевалку ввалились его недавние товарищи по команде. Для всех это был неловкий момент. Наконец Крейг Руссо нарушил молчание:
— Ливингстон, как твой отец?
— Неплохо, Крейг. Спасибо.
Теперь настал черед Сэнди Ливитта:
— Нам правда будет тебя не хватать.
— Ага. А мне — вас.
Тут Сэнди, со своей обычной бестактностью, добавил: