«У него тоже… кто-то был?» – Озарение было подобно удару кнута.
«Да. Отец моей матери. Старый тогда не дал его убить. А одиннадцать лет спустя его человек ушел. К людям. И не вернулся. Старый знает, что он умер – если вы расстанетесь навсегда, вы все равно будете чувствовать друг друга. Старый чувствовал. И ему до сих пор больно. Не сердись! И постарайся уцелеть».
Ощущение чужого присутствия ушло. Они снова были вдвоем против целого мира, но теперь это почему-то не пугало.
– Какие будут предложения? – поинтересовался Готик.
– Я есть хочу, – признался Авест. – Ты не мог бы…
– Не мог бы – что? – фыркнул юноша. – Уж не хочешь ли ты сказать, что теперь раз ты – мой дракон, то я должен заботиться о тебе и кормить, как домашнее животное?
Воображение подсунуло милую картинку: дракончик, словно ручной хорек, свернулся калачиком на подстилке у камина. Рядом прыснул от смеха горец, без труда «подсмотрев» мысли друга.
– Нет, не ты, а сервы, – успокоил он. – В конце концов, это же их долг – кормить благородных господ.
– Это ты – благородный господин? – делано удивился Готик.
– Господин у нас ты – рыцарь при мече и плаще! – Авест помог ему встать и заботливо отряхнул одежду, заодно вручив поднятый с травы меч. – Им необязательно знать, что ты удрал из монастыря. Достаточно того, что ты – барон. А путешествуешь в одиночку и пешком в компании всего одного… э-э… спутника во исполнение данного обета. Например, тебе твой исповедник назначил такое покаяние. Пошли, деревня тут рядом, в той стороне.
Он махнул рукой в том направлении, где деревья росли реже.
– Ты уверен?
– Конечно. – Поманив человека за собой, дракон спокойно зашагал по траве. – Я так чувствую. Только не спрашивай, как мне это удается. Лошади же как-то могут находить дорогу, а я умнее лошади.
– Хвастаешься? – подмигнул Готик.
– Констатирую факт. Ни одна лошадь не умеет колдовать, менять облик и разговаривать. Вот сейчас дойдем, я спрячусь где-нибудь, а ты выйдешь и…
– Почему это я, а не ты? – У юноши были сомнения в том, что он имеет право что-то приказывать чужим сервам. – Это тебе хочется есть!
Желудок тут же протестующе забурчал – сегодня беглец еще не завтракал.
– Хочется, – усмехнувшись, кивнул горец. – Но ты посмотри, во что я одет! Как думаешь, если я приду в деревню к сервам в таком виде и попрошу хлеба, мне его дадут?
Готик нарочито внимательно оглядел совершенно голого друга.
– Нет, конечно, я могу создать одежду с помощью иллюзии, – занервничал тот под его чересчур пристальным взглядом, – но эта ткань, как бы тебе сказать… она будет заметна, только когда я неподвижен. Я ведь не настолько опытен в наведении иллюзий. И потом, меня легко смогут принять за бродягу. А вот если к сервам выйдешь ты, рыцарь, они испугаются и не посмеют отказать.