Умелый маневр ведущего дал возможность зайти вдоль стоянки. Комэск коршуном набросился на уцелевшие вражеские машины, и при каждой атаке его непременно вспыхивал «юнкерс» или «хейнкель».
Это было для Хитали так неожиданно, что он от радости готов был кричать «Ура!». Сначала даже не поверил: уж очень легко все получилось. И только с выходом из атаки увидел, что все небо испятнано зенитными разрывами.
Ведущий покачивает самолет с крыла на крыло, дает сигнал «Конец атаки!». Надо торопиться, не отстать от комэска, иначе можно остаться в стороне и потерять его из виду. Нет, заведомо никогда не знаешь, где подстерегает тебя опасность! Не знал того и Хитали. И дело вовсе не в том, что во время своего первого боевого вылета на штурмовку аэродрома он, неопытный летчик, забыл о противозенитном маневре. Спохватившись, он маневрировал, как мог. Пушками и пулеметами заставил замолчать батарею «эрликонов». Но «мессершмитты» давно уже охотились за ним. Один из них промелькнул впереди. Не успел Захар дать по ним очередь, как сзади послышался удар. Снаряд разорвался в кабине. Осколки градом ударили в бронестекло. Оно помутнело и потрескалось. Каждые полминуты впереди самолета вспыхивают белые султанчики. Это рвутся пушечные снаряды. Повернув голову вправо, Хитали с ужасом увидел крутившийся винт истребителя. Казалось, вот-вот рубанет «мессер» по хвосту «ила». Капитан Феденин говорил о «ножницах». Хитали бросает машину из одного крена в другой. Мотор трясет, как в лихорадке. Резко упала тяга. Правый глаз заволакивает серая, непроницаемая муть.
Тоскливо сжалось сердце. Медленно гасла надежда на возвращение. А вокруг от горящих фашистских самолетов — черная темень, ни земли, ни неба. Только светящиеся циферблаты приборов да нервное подергивание двигателя.
Ведущий снизился на предельно малую высоту и вот уже совсем растворился на фоне серой местности. В тот же миг еще одна очередь «мессершмиттов» прошила самолет. Хитали успел сосчитать «мессеры». Их было четыре — два справа и два слева. Один из них энергично покачивал крыльями, приказывая садиться. Все сильнее дымил мотор. Нестерпимо жарко в кабине. Какая-то сила притормаживала машину. Горящее масло било в передний козырек кабины. Никогда так быстро не падала скорость: 200, 150, 100 км/час… Однако Хитали не повернул на аэродром врага, а вопреки желанию «мессершмиттов» шел на восток. Дым застилал глаза, капли масла жгли лицо. Казалось, самолет вот-вот рухнет на землю, и тогда — конец.
Другой самолет давным-давно закрутило бы в штопор. Но «ильюшин» устойчив и удивительно надежен в полете. Нажав ручку управления вправо и поставив левую ногу до отказа вперед, Хитали пытался сбить с мотора пламя. Едкий дым горящего масла заполнил кабину. Нечем дышать. А над головой кружат «мессершмитты», они прижимают его к земле, настойчиво указывая в сторону своего аэродрома, где чадят догорающие бомбардировщики. Им не терпится посадить «ильюшина» и взять летчика живым. Хитали это прекрасно понимает.