Потом штурмовик резко пробил облачный покров, и взору открылась россыпь разноцветных огоньков далеко внизу. Увеличив разрешение на забрале, я с некоторым удивлением принялся рассматривать знаменитый своим разнузданным нравом Разгуляй — именно он привольно раскинулся в излучине Черной. Сверху изгиб реки напоминал Самарскую Луку в миниатюре, и я даже слегка взгрустнул, вспомнив родину. Подключив компьютерную коррекцию изображения, я получил картинку, очень близкую к дневной, и полюбовался на город. Размером Разгуляй сильно уступал тому же Чернореченску, больше напоминая планировкой и типом построек не в меру разросшуюся деревню, в крайнем случае, поселок городского типа. А вот речной порт поражал размахом — пристани тянулись почти по всей излучине, километров на десять в общей сложности. И вся акватория была плотно набита разнообразными судами в диапазоне от рыбацкой лодки до танкера. У правого, более пологого, берега тянулись на сотни метров плоты — лесной край во всю приторговывал древесиной, а ее проще всего было сплавлять по реке в связках своим ходом. Левобережье, занятое портом и городом, полыхало тысячами огоньков — светились окна домов, фонари на судах, бакены, обозначавшие фарватер, да и просто по улицам бесконечным потоком ползли грузовики. Товарооборот в городе нешуточный — почитай, из Чернореченска в Порт-Владимир и в обратном направлении процентов восемьдесят грузов через него проходило. Так что городок богатый, да и веселый до неприличия. Судя по рассказам местных, ночью в припортовых районах на поножовщину нарваться легче легкого. А уж по количеству кабаков, борделей и прочих увеселительных заведений на душу населения Разгуляй впереди планеты всей. Злачных мест море, и в любом из них крутились темные делишки, процветал игорный бизнес и проституция. К чести жительниц княжества, промышляли этим делом в основном не слишком щепетильные в этом вопросе аборигенки из оседлых. Тут даже гетто было, как и в Чернореченске — работы для грузчиков в порту хоть отбавляй, вот местные мужички и тянулись за легким по аборигенским меркам рублем.
Все это я рассмотрел, пока штурмовик заходил на посадку. Заложив широкий вираж, машина спикировала куда-то в район восточного пригорода, как раз к гетто, и приземлилась на заброшенном пустыре на задворках длинного лабаза непонятного назначения. Здесь уже стояли две "шишиги" с фурами, вызвавшие у меня нездоровый интерес. В Чернореченске я таких не видел, там все больше или с кузовами, или с кунгами (у военных), а тут прямо седельные тягачи с прицепами. Десантные люки откинулись вверх, сопровождаемые шипением пневмопривода, и мы горохом высыпались из чрева летательного аппарата. Похватали пожитки и тяжелой рысцой побежали к ближайшей фуре, от которой нам уже махали фонариком. Сзади приземлился второй штурмовик и отделение Волчары пронеслось следом, тяжко топоча берцами. Земля на пустыре была хорошо утоптана, лишь кое-где пробивалась чахлая травка — похоже, тут частенько тяжелая техника ездила, утрамбовала почву до каменного состояния.