Непредумышленное (Скользящий) - страница 18

Плачет Пьеро над моей душой.

Девочка, столько еще сюжетов…

Бьется о камни седьмое лето,

Кистью, как кончиком сигареты,

Пишешь, что все будет хорошо.

Я искушаюсь тебе поверить,

Видишь, распахнуты настежь двери,

Видишь — за ними кошмарным зверем

Прячется новый грядущий год…

Девочка, некогда зря бояться,

Зверя иглой насади на пяльца,

Нам уже выплачено авансом

Все, что когда-то произойдет.

Верить словам и любить словами,

В мире, погрязшем в осенней гамме,

В море, расчерченном островами,

Сдав на поруки свою беду,

Девочка, крепче держись за мачту,

Страшно, но мы не могли иначе,

Я тебя сердцем укрою, спрячу

В яркую, солнечную слюду.

Некуда больше исчезнуть, деться,

В звездное марево, в поднебесье.

Мир новорожденный сух и пресен,

Плачет, смеется, иди, встречай…

Только погоня в ногах и легких,

Воздух отравлен и путь нелегкий,

Наши дела ну не то, чтоб плохи…

Только на ужин — остывший чай.

Нам суждено окунаться в небо,

завтракать манкой и свежим хлебом,

и удивляться такому бреду,

как нерастраченная судьба.

Девочка, сколько еще ступеней,

где мы проснемся: в Париже, в Вене?

в недрах распахнутой настежь темы,

тающей сахаром на губах.

Завербовал в полосу препятствий

Ящик Пандоры, открытый наспех,

В салочки, словно в четвертом классе —

Если осалят, то лишь свинцом.

Нервы — непрочные бриллианты,

Так повяжи мне на шею бантик,

Синеволосая фея банды

С кукольным, трогательным лицом.

Девочка, я ничего не значу,

Я так давно ни о чем не плачу,

Солнечный, робкий весенний зайчик

Бьюсь, разбиваясь, в твое стекло.

Шутят страницы легко и колко,

Остерегайся, вокруг иголки…

Выстрел. Фарфоровые осколки.

Сердце по пальцам  в камин стекло.

Стоит ли биться, влюбляться, злиться,

Фениксом, бабочкой воплотиться,

Что по сюжету должно случиться —

Нами завещан один итог.

В сказке печальная пантомима,

Девочка, стоит ли быть любимой?..

Это уходят, проходят мимо,

Все, кто закончить игру не смог.

Жизнь обрывая на середине,

Красный цветок догорел в камине,

И я засыпаю, глотая смог,

Псом Артемоном у ног Мальвины.

 Мы с тобой не живем сейчас, рассчитывая на «потом», мы с тобой сочиняем дом наших мыслей — смешных чертят, и если туда войдет кошка — это будет не просто дом, это будет наш храм со своим уставом, где вместо молитвы «люблю тебя». Только храм ведь не наш, чужой, а в нашем сердце — зола костра, побудь сегодня собой, моя переменчивая сестра, я тебе не брат, а всего лишь предлог, я твой здравый смысл или злой обман — и когда я сам по себе, я практически сам себе бог, а с тобой — послушно монеткой укладываюсь в карман, вот увидишь — я метко падаю на ребро, лишая тебя возможности выбирать между правдами, снами, моим и твоим добром, и ты смеешься, когда я плачу в твою тетрадь. Только небо опять сегодня — тяжелое, как вина, и нет мыслей, и влом писать, и страшнее сны, и если сядем сочинять их жизнь — ты прекрасно знаешь сама, что с ними сегодня случится что-то гораздо хуже весны, а они ведь жить хотят и хотят, чтобы было просто, чтобы жизнь их сводилась к обычному, как у всех, и не надо им наших глав, и чтобы было всегда серьезно, им не нужно побед, им бы — небо синее, солнце и детский смех, и чтоб дни превратились в будни, ругаться в булочной и ночью спать, и бездельем маяться, верить прогнозам, стряхивать с простыней песок, чтобы не приходилось опасливо вздергиваться опять, когда у кого-то рядом лопнуло колесо. Мы-то знаем с тобой, что им сейчас — только насыпь, гранит и тлен, что они не встречались, не обращались на «ты» и не узнают друг друга в лицо, но когда после праха последней главы нет сил подняться с колен, когда давит на грудь рукописное уныние подлецов, последние мысли приходят о том, что это — искусство зрячих, что хочется плакать, любить, любя, а от смерти — протяжно выть, но первой мыслью всегда будет та, что хочется все иначе, чтобы у них было все так хорошо, как только и может быть. Их сочинили боги, сестричка, их право вести расчет, заполнять табло, раздавать призы мыслями, голосами… но сейчас, когда можно смело нечетом править чет… клавиатура, четыре утра, монитор… «давай станем богами сами»… Тебя тянет к романтике, как всегда, но я от нее привит, дай им шанс самим осознать, что живы и снова лето, и пусть этот очерк не стоит гроша и вовсе не знаменит, но давай напишем, как было иначе, и просто поверим в это. Давай у них будет все хорошо, но не сразу — так легче верить, пускай совершают ошибки, ссорятся, и напасти на их пути… тогда можно будет тайком свой устав внести за чужие двери. Только так мы сумеем построить свой дом и вместе в него войти.