По зрелому размышлению, у меня был только один вопрос — а как с кровосмешением? Если они все тут родня, не приводит ли это к близкородственным бракам? Оказалось, этот вопрос они решали так: воровали и покупали жён из дальних семей-деревень. Вот и ещё стимул зарабатывать — красивая жена стоит дорого, чтобы её купить, надо много денег-ракушек, а значит, надо продать много листьев, а если нет жён и детей, чтобы собирать листья — надо зарабатывать как-то по другому — вот вам и развитие воинских искусств, походы в империю на заработки.
Честно сказать — иногда я с удовольствием пользовался приглашением этих воинов и ходил к их жёнам... (Человек слаб! А особенно двадцатипятилетний манагер, попавший в цветник, или, скорее, как лиса в курятник. Тем более, что подруги не возражали и лишь хихикали расспрашивая — понравилась ли мне та или иная женщина)
Где-то теперь бегают белокожие потомки Манагера, кряжистые, сильные и голубоглазые. Акомы с удовольствием воспринимали вливание свежей крови в их племя...
Что же касается воровства жён, то этот обычай был, скорее, не практичным процессом добычи женщин, а чем-то вроде спорта: украсть женщину и довести её до своей деревни было очень, очень трудно — на поиски похищенной азартно кидались все воины деревни и в девяноста девяти процентах случаев ловили агрессора (поймав — слегка били, для порядка, и отпускали — под насмешки и хохот, сам видал!) , но один процент всё-таки умыкал девицу, и вот тогда умельцу были и почёт, и слава — его чествовали как великого воина и свои воины, и те, от кого он сумел уйти с добычей.
Этот обычай был своеобразной подготовкой в воинских умениях, и был совершенно бескровным — ну, почти бескровным — не считать же за кровь расквашенный кулаком нос или подбитый глаз! Любое оружие было запрещено к применению во время похищения и погони — только верёвки и голые руки.
Я смотрел на это дело и думал — люди всегда выдумают себе какую-то забаву — не футбол, так похищение девиц — надо же чем-то занять время.
Стоит ещё написать о женщинах акомов — они славились красотой. Было в них что-то такое, неуловимое, дикое, при взгляде на этих женщин, вспоминалось не создание с нечёсной головой, в халате, зевающее и почёсывающее подмышки, а лесная нимфа, дриада, растворяющаяся в рощице берёз.
Они были шаловливы, умны, страстны и очень спортивны — как и их мужчины. Часть женщин отказывалась исполнять обязанности по сбору листьев и обеспечению мужчин привычным образом жизни и тренировались наравне с мужчинами — они также уходили на заработки в Империю и имели ошеломляющий успех, как телохранительницы у жён богатых людей, а также, как телохранительницы и любовницы любителей таких амазонок.