Мы пробрались во двор и забрались на пальму позади дома. Отсюда все происходящее было видно гораздо лучше: солдат пригнали человек пятьдесят, а полиции столько, что могло показаться, будто в доме дяди Артуро укрылись недобитые остатки десанта, высадившегося в заливе Свиней.
Главный полицейский в гражданской одежде пытался говорить в мегафон, но тот не желал включаться.
Большой вертолет пошел на посадку. Возможно, у него кончалось топливо.
Пока машина не скрылась за деревьями, шум стоял невероятный. Так грохотало, что с пальм сыпались кокосовые орехи. Полицейские установили генератор, включили его, и все вокруг залил свет дуговых ламп.
Меня слегка трясло еще с тех пор, как я промокла на берегу, но с шестиметровой высоты в обморок лучше было не падать.
— Что, по-твоему, сделал дядя Артуро? — спросил Рики.
— Может, это из-за американских сигарет и этих журналов?
Главный полицейский наконец включил мегафон. Он забрался на пенек и приказал своим подчиненным убрать отсюда гражданских.
— Зачем это все? — не могла я понять.
— На случай, если будет отстреливаться, — сказал Рики.
— Откуда ты знаешь, что у него есть пистолет? — спросила я.
— Видел. Хуанита сказала… Эй, смотри, чоризо! — И Рики указал на связку колбасок, висевших у нас над головами. — Неплохой бросок для девчонки. Жаль, вы не можете играть в бейсбол.
— Можем и играем.
— Так то в Америке, — отрезал Рики, тоном показывая, что говорить тут больше не о чем.
Как это обычно бывает на Кубе, словно ниоткуда явился продавец снеди со своей тележкой. Он продавал пироги и пиво, но полиция, конфисковав товар, заставила его убраться восвояси.
Убедившись, что зеваки находятся в относительной безопасности, полицейский с мегафоном сосредоточил внимание на гасиенде. Это был низкорослый тип с блестящими черными волосами и в такого же цвета высоких ботинках.
— Артуро Меркадо, выходи. С поднятыми руками, — прорычал он в мегафон.
Толпа затаила дыхание, и тут, к нашему сильному удивлению, послышался голос дядя Артуро:
— В чем дело? Я ни в чем не виноват!
— Пусть выйдут сначала члены семьи, — продолжил полицейский.
— Я имею право знать, в чем дело. По кубинскому уголовному кодексу всякий гражданин имеет право знать выдвигаемые против него обвинения! — прокричал дядя Артуро.
— Ты ни в чем не обвиняешься, Меркадо. Пока. Ты нам нужен для допроса. Будь мужчиной! По крайней мере вышли из дома свою семью.
— Откуда мне знать, что вы их не тронете? — крикнул дядя Артуро.
— Разумеется, не тронем. Тут сотни свидетелей.
— Дайте слово.
Полицейский было замялся, но почти сразу нашелся: