— Голливудский актер Джек Тайрон?
— Он молодой еще. Тридцать лет. Восходящая звезда. Вряд ли вы о нем слышали.
— Отчего же? Знаю его. Не по фильмам, разумеется.
По рапортам Пако.
Солнце в конце концов прорвалось сквозь туман, освещая желтыми лучами комнатный полумрак. На коньке крыши заверещали попугаи. Скоро к ним присоединились и другие птицы.
— Значит, выяснила, что Джек Тайрон убил твоего отца, и оставила его в живых? — спрашивает Рауль.
— Да, я не стала убивать его. — Отвечаю смело, но жду свиста следующей пули.
И пуля не замедлила вылететь.
— Почему?! — тяжело роняет он.
— Убила того, кто замял это дело. Утопила в озере. Убила полицейского офицера, который взял деньги и помогал замять историю. Тайрона я отпустила. Он был пьян. Аварии даже не помнил. И потом делал все, как ему говорили: произносил нужные фразы, играл свою роль. Он же актер. Он не… Он сделал это неумышленно, — объяснила я, наблюдая, как лицо Рауля подергивается от гнева. — Я его предупредила, что стану за ним следить. И если он не будет примерно себя вести, вернусь. Вернусь и убью.
Рауль склонил голову к плечу, как будто милосердие для него — явление теоретическое и на практике не встречается.
— Ты убила тех, кто покрывал убийцу, но самого Тайрона отпустила?
— Да.
Мой ответ Раулю не понравился. Он покраснел и ударил ладонью по столу. Подпрыгнула кофейная чашка. В окно заглянул громила охранник.
— Не твое это было дело! — крикнул Рауль.
— Я не…
— Молчать! Не твое дело! Я послал тебя туда. Я. Надо было выполнить это задание для меня! Хуан Меркадо играл на нашей стороне! Мы… Я принял решение сохранить ему жизнь, а меня переиграли.
В самиздатовских запретных книгах цитируются характеристики наставников-иезуитов, которые учили братьев Кастро: Фидель — одаренный, непослушный, агрессивный, он не умеет проигрывать. Рауль — уравновешенный, хладнокровный, его трудно разозлить. Я всю жизнь этому верила, но оказалось, что книжки врут. Лицо Рауля побагровело. Стоило ему сейчас сказать слово, и ребята из ГУР вывели бы меня к цветочкам и пустили пулю в голову. И он вполне мог сказать это слово.
Рауль вскочил из-за стола и уставился на меня таким долгим и неподвижным взглядом, что я про себя подумала: уж не хватил ли его удар? Он, однако, сумел взять себя в руки и пробормотал:
— Не твое это было дело.
Сел, глотнул кофе.
— Зачем же ты ехала в Америку, если не ради того, чтобы отомстить за отца? — спросил он уже спокойно.
Вопрос по существу. Я его не раз себе задавала.
— Затем же, зачем вступила в Национальную революционную полицию. Чтобы узнать истину. Вы помните, что такое истина?