Она посмотрела на него с едва заметным вызовом. «Наверное, мысленно издевается надо мной, считает мальчишкой», — смущенно подумал Семен.
— А вы умеете перевязывать? — неожиданно спросила Ярослава.
— Конечно.
— Вот и перевяжите, — попросила она, не заметив его обиды. — Когда это хотел сделать ваш старшина, я думала, что обойдется. А сейчас вижу, что вы правы.
— На заставе есть санинструктор… — начал было Семен.
— Вы что же, в кусты? — не дала ему продолжить Ярослава.
— Хорошо, перевяжу, — согласился Семен.
Он подошел к умывальнику, тщательно, как хирург перед операцией, вымыл руки, то и дело смывая вскипавшую клочьями мыльную пену. Насухо вытерев их чистым полотенцем, он приблизился к кровати, взял с тумбочки перевязочный пакет.
Ярослава приподнялась на подушке и как-то странно, по-детски жалобно посмотрела на Семена.
— Вам помочь? — спросил он. — Где рана?
Она кивнула, отворачиваясь от него, будто боялась почувствовать вблизи себя его дыхание, и рукой показала на правую сторону груди, почти у самой ключицы, где на платье почерневшим пятном запеклась кровь.
— Вы можете высвободить руку из рукава? — спросил Семен.
— Нет, — огорченно ответила она. — Придется снимать платье.
Семен растерялся — еще никогда в жизни не доводилось ему снимать платье с женщины, тем более с совершенно незнакомой. «Но она сейчас для тебя не женщина, она раненая, которой ты должен помочь точно так же, как помог бы любому своему бойцу», — убеждал он самого себя. Семен с надеждой ждал от нее какого-нибудь ободряющего слова, которое бы придало ему смелости, но она молчала.
Наконец он решился. Взявшись за платье, еще влажное от дождя, он осторожно принялся поднимать его, боясь резким движением потревожить рану. По лицу женщины он видел, что ей очень больно, она даже прикусила зубами нижнюю губу, но не застонала даже тогда, когда он стал отдирать присохшую к телу ткань сорочки. Левой рукой женщина помогла ему снять платье через голову.
Семен осмотрел все еще кровоточившую рану. Пуля прошла навылет и, видимо, не задела жизненно важных сосудов и нервов. Кожа у женщины была, как и лицо, смуглой, упругой. Семен притронулся пальцами к ее телу, она вздрогнула, но тут же заставила себя смириться, не обращая внимания на резкую, обжигающую боль. Он осторожно наложил с двух сторон на рану марлевые подушки и принялся бинтовать, боясь взглянуть на обнаженную грудь. И все же не удержался, взглянул — и щеки его вспыхнули, будто их подожгли. Впервые он видел так удивительно близко женскую грудь с трогательно беспомощным соском. Почему-то подумал о том, что эта женщина могла, переходя границу, погибнуть, и он никогда бы не узнал, что она существовала на свете. Он в смущении отвел взгляд и смотрел теперь уже только на рану, стараясь перевязать ее как можно тщательнее и надежнее. Сейчас он желал лишь одного — облегчить страдания этой женщины, так неожиданно и внезапно появившейся на заставе.