Семен подал команду «Разойдись» и снова удивился: прежде пограничники веселой гурьбой, обгоняя друг друга, мчались во двор заставы, это была шумная, даже крикливая семья, сыпавшая шутками и почуявшая свободу после напряженных минут боевого расчета. А сейчас они расходились неторопливо, молча, и никто не решался заговорить первым.
Семен вдруг подумал, что, проводя боевой расчет, он не сказал о самом главном: о том, что двадцать второго июня, если нападут немцы, каждый боец будет защищать свою страну, защищать не только себя, но и тот простор полей и лесов, гор и морей, что раскинулся за их спиной, от западной границы, до самого Великого, или Тихого, океана, и тех людей, что живут на этом бесконечном просторе и с захватывающим дух энтузиазмом строят новый прекрасный мир. «Но я же сказал о том, что каждый должен воевать за десятерых. А как можно воевать за десятерых, если просто воюешь, а не защищаешь все то, что зовется Родиной?» — возразил он самому себе.
Семен отправил усиленные наряды. Бойцы уходили на границу, как обычно, и только Карасев с чувством превосходства и чересчур уж весело сказал хмурому, сосредоточенному командиру отделения Деревянко, явно припоминая ему прошлый разговор:
— Ну, как насчет зацепки, товарищ сержант? Видать, и зацепка не понадобится?
Деревянко в ответ промолчал и, не посмотрев на Карасева, повел наряд заряжать оружие. Семен заметил, что уже у самых ворот Карасев стремительно огляделся, словно прощался с заставой.
Семен ужинал, когда его срочно вызвали к телефону. Дежурный из отряда сообщил, что «эмка», высланная на заставу, сломалась — полетела коробка скоростей, — все другие машины в разъезде, и потому пока нет возможности приехать за женщиной, перешедшей границу.
— А ее сообщение передано? — поинтересовался Семен.
— Какое сообщение? — спросил дежурный.
— Насчет двадцать второго.
— Я не в курсе, — сказал дежурный. — А начальник отряда знает?
— Знает.
— Тогда это уже не моя забота, — облегченно вздохнул дежурный. — Знаю только, что в округ он звонил.
После разговора с дежурным Семен пошел на квартиру. Ужинать уже не хотелось. Семен намеревался было вызвать Фомичева, чтобы седлал коней, но тот, будто перехватив его мысль, внезапно появился перед ним и доложил:
— К выезду на границу готов, товарищ лейтенант.
«Не боец — золото, — подумал Семен. — Любую мысль командира читает по взгляду, по жесту и почти всегда безошибочно. Тоже своего рода талант».
Ярослава с нетерпением ждала появления Семена.
— Вы совсем запропастились, — взволнованно сказала она. — И почему так долго нет машины?