— Ладно, Володя. Пошли. Тебя Леон Давыдыч видеть хочет.
И добавил, обращаясь ко всем остальным:
— Он скоро, ребята.
Если бы кто другой сказал такое пилотам, то услыхал недовольный гул, а то и кое-что покрепче. Но «особиста» в полку уважали. Поэтому разошлись молча, проводив взглядами Столярова и Чебатурина, скрывшихся за дверью штаба.
Внутри штабного домика было жарко натоплено, и капитан позволил себе расстегнуть комбинезон.
— Доложите подполковнику Рейно, что капитан Столяров по его приказанию прибыл.
Обратился он к дежурному. Но дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился сам командир полка, подполковник Рейно Леон Давыдович.
— Заходи, капитан. Давно тебя ждём с Павлом Адреевичем.
Следом за Столяровым в комнату прошёл и начальник особого отдела.
— Присаживайся, Володя. Получен приказ Верховного командования об откомандировании троих лётчиков — штурмовиков в распоряжение Управления кадров Воздушного Флота. Причём, лучших пилотов!
Командир поднял к верху указательный палец, выделяя многозначительность фразы.
— Мы тут посовещались, и решили, что твоя тройка и поедет в командировку. Ты у нас самый опытный, всю войну с первого дня прошёл и живой. Тем более — кадровый военный. А не «взлёт-посадка». Да и ведомые твои — асы ещё те. И как ни жаль мне полк ослаблять, но лучше тебя у нас нет, поэтому никого другого отправить не можем.
Капитан с досадой сжал массивный кулак, но промолчал. А что делать? Есть приказ, его выполнять надо. Поэтому ничего другого не оставалось, как произнести:
— Слушаюсь, товарищ подполковник. Когда выезжать?
Тут уже усмехнулся комиссар Лукницкий:
— Вот какой шустрый. Не надо никуда выезжать. Завтра, в 10.00 к нам «ТБ-3» сядет. На нём и полетите. А машины свои в полку оставите.
— Есть, товарищ батальонный комиссар. Разрешите идти, товарищ командир?
— Идите, капитан. И — молчите. Вам всё ясно?
— Так точно.
— Выполняйте.
Столяров молча поднялся, отдал честь, и повернувшись, рубанул к выходу нарочито строевым шагом… Когда за ним захлопнулась дверь, Рейно повернулся к «особисту»:
— Обиделся капитан.
— Я бы на его месте тоже обиделся. Только в себя верить начал, только к ребятам привык, и опять неизвестно куда…
— Это понятно. Но, думаю, мы ещё от него спасибо услышим, когда вернётся.
— Вернётся ли? Вот в чём вопрос…
— Да ну тебя, комиссар. Скажешь тоже!..
Шлемофон упал на койку с такой силой, что звякнули пружины кровати. Парочка «спиногрызов»,[2]два старших лейтенанта, Лискович и Власов, сидевших за столом и внимательно слушавших доносящуюся из массивной чёрной тарелки репродуктора голос Левитана, зачитывающего очередную Сводку ИнформБюро, резко обернулась на звук. Уже давно они не видели своего ведущего таким злым.