Да откуда мне знать, почему? Из-за осколков души Римера в моем разуме? Из-за возможной пользы Родине? Машина могла и лгать – не-друзьям не обязательно говорить правду…
Запинаясь, я пересказал свой короткий разговор. Разумеется, не упоминая о беседе с куалькуа. Счетчик покачал треугольной головой:
– Я не ожидал таких необычных последствий… от простого обучения тебя языку Геометров.
– Что ты дал мне, Карел?
– Язык. Память корабля Римера.
– И больше ничего?
Счетчик и впрямь хорошо нас понимал.
– Я не уверен в реальности того, что вы называете душой, Петр. И уж тем более – в своей способности ее переносить из тела в тело.
– Может быть, хватит? – неожиданно вмешалась Маша. – Мне представляется важным только результат… нас не привезут под конвоем в этот твой… санаторий «Свежий ветер». Сдохнем мы, вероятно, более необычным образом.
Я коснулся терминала. Корабль соблюдал правила игры и не вступал без этого в контакт, единственное исключение – не в счет.
Борт-партнер, когда мы выходим в обычное пространство?
Мы находимся в обычном пространстве три с половиной минуты.
Планета Тени – она далеко?
Мы выходим на орбиту.
Что ни говори, а отсутствие перегрузок имело и свои минусы.
Это опасно?
Нет.
Нас не атакуют?
Планеты Тени не охраняются.
Чего-то я не понимал! Если Геометры так боялись Тени… мне представлялось все, что угодно, но только не мирная цивилизация.
– Ребята, мы уже на месте, – тихо сказал я.
– В Ядре? – Данилов покачал головой, будто заранее отвергая ответ.
– Да.
Мне казалось, что я его понимаю. Так, как мог понять только пилот.
В нашей работе всегда было слишком много искусства. От хрупких бипланов, от первых реактивных истребителей до «Союзов» и «Буранов» – на долю пилота доставалось то, на что не способны никакие механизмы. Не только риск, не только интуиция, не только мастерство – требовалось еще и сжиться с машиной. Чувствовать ее, как собственное тело. Беречь, а если надо, то и не щадить – как самого себя.
В кораблях Геометров, по сути, был лишь один пилот – сам корабль. Я мог отдавать команды через терминал, намечать путь, требовать и решать.
Но не пилотировать.
Весь наш полет был похоронами собственной профессии. Сможет ли Данилов снова сесть за пульт «Волхва» – помня, как легко скаут Геометров протащил нас через полгалактики?
А я – смогу ли?
Борт-партнер, обеспечь обзор.
Полная видимость?
Да.
Я не сразу понял, что имеет в виду корабль. В мой первый полет, да и при побеге с Родины, изображение появлялось на двух маленьких экранах. Ну и тот случай, когда я видел пространство всеми датчиками корабля… тяжелое ощущение, слишком непривычное.