Джереми набрал в легкие побольше воздуха:
— Я велел ему уйти.
— И он ушел?
Вместо ответа снова задребезжал звонок.
— На сей раз пойду я, — вступила миссис Марринер. — Может, я что-то сделаю для ребенка?
И она ушла, прежде чем вытянутая рука мужа успела ее остановить.
За столом снова воцарилось молчание, причем дети были поглощены не столько собой, сколько мерцанием в глазах отца — в них словно зажегся сигнальный фонарь.
Миссис Марринер вернулась не такой взвинченной, как ее дети.
— Думаю, он не опасен, — сказала она. — Слегка не в своем уме, но не более. Надо его ублажить. Он хочет видеть тебя, Генри, но я сказала — тебя нет. Ему, видите ли, мало того, что мы предлагаем, он хочет, чтобы ты дал ему то же, что в прошлом году, уж не знаю, о чем речь. Поэтому лучше дать ему не деньги, а что-нибудь другое. Джереми, выделишь ему одну из своих коробочек? Рождественская коробочка — прекрасный подарок.
— Он ее не возьмет, — вмешалась Анна, не успел Джереми открыть рот.
— Почему?
— Потому что не может.
— Не может? Что значит «не может»?
Анна покачала головой. Мать не стала тянуть из нее ответ.
— Ты просто чудачка, — заключила она. — Кто нам мешает попробовать? Кстати, он сказал, что они споют еще одну рождественскую песню.
Они приготовились слушать, и через мгновение раздалось: «Господь пребудет с вами, веселые друзья».
Джереми встал из-за стола.
— По-моему, они неправильно поют слова, — сказал он. Подошел к окну и приоткрыл его, впустив струйку ледяного воздуха.
— Закрой, пожалуйста!
— Сейчас. Просто хочу проверить.
Напрягши слух, они уловили слова:
Господь, убий хозяина,
Жену его убий,
Его детишек малых
Стороной не обойди.
Джереми затворил окно.
— Слышали? — хрипло вопросил он.
— Я, кажется, слышала. — Ответила миссис Марринер. — Но это могло быть «люби», слова так похожи. Генри, дорогой, не принимай близко к сердцу.
В дверь зазвонили в третий раз. Позвякиванье еще не затихло, а мистер Марринер с легкой дрожью поднялся на ноги.
— Нет. Генри, не надо, — попробовала остановить его жена. — Не ходи, ты только сыграешь им на руку. Ведь я сказала, что тебя нет.
Он с сомнением взглянул на нее, но тут звонок зазвонил снова, зазвонил еще громче.
— Скоро им это надоест, — сказала она, — открывать дверь не надо. Генри, не ходи, умоляю тебя.
Но он продолжал смотреть на нее, и она добавила:
— Не помнишь, сколько ты дал ему в прошлом году?
Муж ее раздраженно отмахнулся.
— Если пойдешь, возьми одну из коробочек Джереми, — посоветовала она.
— Им нужна не коробочка, — возразил он, — а пуля.
Он подошел к шкафчику и вытащил пистолет. Это был старомодный пистолет для стрельбы в тире, воспоминание о днях, когда отец Генри со своими ровесниками учился стрельбе из пистолета, а сейчас он как реликвия лежал в дальнем ящике шкафчика, лежал с незапамятных времен.