Сели обедать; как у всех торгашей в пути, еда была скудной, сухой. Кесирт принесла в небольшом ведерке речной воды. Не дав жидкости отстояться, жадно пили холодную, мутную воду.
Как только сели, начались шутки, смех, женские выкрики и визг.
Подошло несколько мужчин с других подвод.
— День добрый — бабы! Приятного аппетита, — хором сказали они.
— И вы живите в добре и в здравии, — отвечала за всех старшая. — Садитесь, вместе перекусим.
При появлении мужчин все женщины привстали в знак уважения.
— Спасибо, спасибо. Ради Бога, садитесь и кушайте, а мы только что поели.
Трапеза продолжалась под взгляды мужчин.
В это время к месту скопления людей у брода подъехала еще одна подвода, нагруженная дровами. С нее соскочил коренастый широкоплечий мужчина по имени Батык из селения Белготой. Он славился в округе своей привольной жизнью! От него всегда за версту несло самогонным перегаром, во рту всегда торчала дешевая самокрутка. О нем ходила дурная молва — был он человеком в расцвете сил, слабодумающим, грязно живущим. Иногда он зарабатывал себе на табак и водку извозом дров. Жена у него каждый год плодилась, однако Батык не знал, сколько точно у него детей, и это его мало интересовало.
С тех пор как он увидел Кесирт — все его узкое воображение замкнулось на ней. С ума она его сводила. С делом и без дела он старался подойти к ней, заговорить, тупо подшутить, а при возможности как бы нечаянно дотронуться до ее соблазнительных конечностей.
Чувствуя его неровное к себе отношение, Кесирт всячески сторонилась этого идиота, и его вечно грязный, обросший вид с блестящими блошиными личинками даже в бороде приводил ее в отвращение.
— Салам аллейкум, — крикнул Батык, протягивая мужчинам руку.
— Во-аллейкум салам, — хором ответили те.
— Приятного аппетита, женщины, — сказал Батык, глядя только на Кесирт.
— Да сохранит и тебя Бог, — отвечали женщины, — садись перекуси с нами.
— Спасибо, спасибо, — отвечал громким развязным голосом Батык.
Его карие глаза от солнца сощурились, блестели.
— Нет мужиков на этих баб, — продолжал он, — ходят, как цыганки бесхозные. Нет чтобы замуж выходить.
— Слушай, Батык, возьми меня, — крикнула с переполненным от еды ртом самая старая из женщин.
— Да кому ты нужна — старая. Такая, как ты, ворчливая дура у меня дома на шее сидит.
— Сам ты старый пень. Будь я в три раза моложе, и то за тебя не пошла, — пытаясь скрыть злость, с надрывным смехом продолжала старуха.
— Да будет тебе ворчать, старая, — примирительно замычал Батык, — ты лучше поговори, чтобы Кесирт за меня вышла. Мужчина я что надо. Силы много… На руках носить буду, горя знать не будет. А то так с вами и состарится в дороге.