жаль, что пришлось отказаться от спорта. Можно действительно только позавидовать тем, кто не отказывается.
И вдруг я почувствовала, что вся моя жизнь словно разделилась на две части: на семнадцать прежних лет и на один вот этот день. И все, что было в те семнадцать лет, не имеет никакого значения, И только вот этот день — это и есть жизнь.
Я задохнулась, честное слово, задохнулась. Я даже чуть-чуть перевела дыхание, чтобы он не заметил.
Я подумала, что я, наверное, круглая дура. Понимаете, человек провалил экзамены, человек, вместо того, чтобы готовиться к новым экзаменам, теряет время на какие-то прыжки с вышки. И при этом ещё счастливый.
…Только одного я и не помню из того, что произошло в тот день. Не помню, как мы оказались одни, где, когда мы оставили Ленку…
Это было на следующее утро после соревнований. Да, я и забыла сказать: погода испортилась так, что даже трудно было поверить, что вчера все от жары лезли в море.
Август грел-грел, жарил на пляжах в прокаленном песке людей, как каштаны на противне, а потом, в одну ночь, словно сам простудился. Это всегда так бывает к концу лета. Теперь захандрит, затоскует пыльными ветрами под хмурым небом. После легких ночных ознобов разразится хлесткими, злющими ливнями. Погонит поводы по обрывистым кручам Исторического бульвара, по Корабельному, по Красному спускам вниз, в ложбину, к вокзалу и бухте. И туда же к вокзалу смоет легковерных курортников, которым и так уже кажется: всё, лету конец.
В переполненном троллейбусе нас с Костей втолкнули в самый угол. Мы стояли, боясь ненароком выдавить стекло. Курортники оберегали чемоданы. Смотрели в окна и удивлялись и ливню, и несущимся в струях листьям, и позеленевшему, наливающемуся прохладой морю.
Костю толкали со всех сторон. Но он, по-моему, не замечал этого.
Вчера Костя видел, когда мы уходили с Левитиным и Ленкой. Он не стал догонять: обиделся, что я не подождала его и не позвала, уходя. Мы ехали на работу и молчали. Он не спрашивал меня, куда я вчера ушла, где была вечером. Я не спрашивала его, куда он пошел после Водной. И потому, что он не спрашивал, я знала, о чем он думал.
— Женя, — сказал Костя, — пойдем сегодня в кино?
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Косте было все равно, какое смотреть кино. И он думал не о кино.
— Нет, — качнула головой я.
— Тогда на концерт?
Ему было все равно, какой слушать концерт, и вообще, будет ли концерт.
— Нет, — ответила я.
— Тогда в библиотеку? Надо же готовиться к экзаменам.
Ему совсем не надо было в библиотеку, потому, что следующим летом ему не сдавать никаких экзаменов,