Цирк оставил его позади, раздув паруса и плывя дальше, а он все еще не может отвернуть с отмели. Прошло уже более чем достаточно времени оплакать творческий процесс и начать всё снова, но нет искры, которая могла бы разжечь нечто новое. Нет никаких новых задумок или начинаний, что было бы масштабнее или лучше того, что он уже сотворил, вот уже почти четырнадцать лет.
Возможно, думает он, что он превзошел даже самого себя. Но это не слишком приятная мысль, так что он топит её в бренди, в надежде спастись от этих горестных дум.
Его беспокоит цирк.
Больше всего он его беспокоит, когда бренди остается на донышке, а ночь тиха. Еще не слишком поздно, в шапито в такой час, вечер только начинается, но тишина уже давит.
Вот и теперь, он просто сидит с бутылкой да с исписанной авторучкой, проводя рукой по волосам, уставившись в пространство комнаты рассеянным взглядом. Пламя едва теплится в позолоченном камине, высокие книжные шкафы украшают сувениры и нечеткие тени реликвий, собранные за все годы.
Он бродит глазами по открытому проему и останавливается на двери, прямо через коридор. Двери в кабинет Марко, незаметно ютившуюся между парой персидских колонн. Несколько комнат, которые принадлежат Марко, чтобы держать того всегда под рукой, хотя по вечерам он отсутствует.
Затуманенный алкоголем разум Чандреша посещает мысль, не в кабинете ли Марко хранится вся цирковая документация. И что именно эти документы могут содержать. Он видел все документы, касающиеся шапито, всего лишь мимоходом, не удосужившись вникнуть в детали за столько лет. Теперь ему любопытно.
Все еще держа пустую бутылку в руке, он поднимается и, спотыкаясь, неровной походкой идет в коридор. Когда он кое-как доходит до двери из полированной темной древесины, то думает, что та окажется запертой, но к его удивлению, когда он поворачивает серебристую ручку, она легко поддается. Дверь распахивается настежь.
Чандреш в нерешительности застывает в дверях. В крохотном кабинете темно, за исключением лужицы света, льющегося из коридора, и туманной дымки от фонарей, просачивающуюся сквозь единственное окно.
На какой-то момент Чандреш одумывается. Если бы в бутылке остался бы еще бренди, то он возможно закрыл бы дверь и побрел бы прочь. Но бутылка была пуста, в конце концов, это же его собственный дом. Он шарит в поисках выключателя, который находится прямо рядом с дверью, чтобы включить бра и когда находит, то комната перед ним заливается светом.
Кабинет оказывается, заставлен большим количеством мебели. Бюро, шкафы, кофры, вдоль стен, ящики с папками составленные в аккуратные ряды. Стол в центре комнаты, который занимает почти половину и так небольшого пространства, уменьшенной и более скромной версии его собственного кабинета. Хотя вся столешница заставлена склянками с чернилами, ручками, стопкой блокнотов, всё в идеальном порядке, и не теряется в хаосе статуэток, драгоценных камней и антикварного оружия.