Селия касается дерева, задумавшись на мгновение, прежде чем ответить.
— Если бы у меня были на то причины, думаю, что смогла бы, — говорит Селия. — Но я очень люблю физический мир. Я думаю, что мой отец очень остро ощущал свой возраст, ведь он был гораздо старше, чем казался, и ему претила сама мысль, гнить в земле. Возможно, ему так же хотелось контролировать самому свою судьбу, но я не могу сказать наверняка, так как он не посоветовался со мной прежде, чем попытался это сделать. Оставив мне много вопросов без ответов и организацию поддельных похорон, которые прошли даже легче, чем ты можешь себе представить.
— Но он говорит с тобой? — спрашивает Марко.
— Говорит, хотя и не так часто, как когда-то. На вид он тот же, но мне кажется, что это скорее эхо его прежнего, его сознание еще сохраняет видимость физической оболочки. Ему не хватает телесной плотности и это страшно его раздражает. Возможно, ему удалось остаться более материальным что ли, если бы он сделал всё по-другому. Хотя я не уверена, хотелось бы мне застрять в дереве на всю оставшуюся жизнь, а тебе?
— Я думаю, что это будет зависеть от дерева, — говорит Марко.
Он поворачивается к алому дереву, и оно сияет еще ярче, его цвет из цвета догорающих угольков меняется на цвет теплого пламени. Окружающие деревья следуют его примеру. Свет, излучаемый деревьями, становится всё ярче, настолько, что Селия закрывает глаза.
Земля под её ногами, вдруг начинает ходить ходуном, но Марко кладет ей руки на талию, чтобы девушка не упала. Когда она открывает глаза, то обнаруживает, что они стоят на юте[21] корабля посреди океана.
Только корабль сделан из книг, а паруса из тысячи книжных страниц, накладывающихся друг на друга, а морская пучина — это черные-черные чернила.
В небе висят крошечные фонарики, словно звездочки и они яркие, как солнце.
— Я подумал, что нечто огромное будет в самый раз, после всех этих разговорах о замкнутых пространствах, — говорит Марко.
Селия идет к краю палубы, и проводит ладонями вдоль корешков книг, которые формируют поручни борта. Легкий ветерок играет с ее волосами, принеся с собой запах, запылившихся древних томов вперемешку с влажным, насыщенным запахом чернил.
Марко подходит и встает рядом с ней, в то время как она вглядывается в полуночное море, которое простирается до горизонта, и вокруг нет никаких признаков земли.
— Это прекрасно, — говорит она.
Она бросает взгляд на его правую руку, которая покоиться на поручне, хмурясь, когда она внимательно рассматривает его безымянный палец.
— Ты это ищешь? — спрашивает он, взмахнув рукой. Кожа на его руке приходит в движение, обнажая шрам на его безымянном пальце. — Этот шрам был сделан кольцом, когда мне было четырнадцать. На нем было что-то написано на латыни, но я не знаю что именно.