Бэйли быстро обнаруживает, что уже не может проскользнуть внутрь между прутьями ограды так же легко, как это у него получилось в десять лет. Зазор оказывается слишком узким и неважно как сильно он старается протолкнуть сквозь него свои плечи. Он ожидал, нет, скорее надеялся, что Поппета будет его здесь ждать, но не было видно ни души.
Забор слишком высок, чтобы перелезть через него и Бэйли решает просто посидеть до заката перед воротами, пока не обнаруживает ветку, которая не дотягивается до ворот, но всё же висит достаточно близко над извилистыми железными шипами на верху забора.
Откуда он мог бы срыгнуть. И если выбрать правильный угол прыжка, то можно было бы приземлиться в аккурат между шатрами. Но, если он ошибется, то при приземлении сломает себе ногу, но это будет малая из бед, ведь он, по крайней мере, окажется внутри цирка.
Взобраться на дерево оказывается достаточно легко, да и ветка довольно широкая, чтобы справиться с задуманным, пока он не подобрался по ней ближе к забору. Бэйли не смог удержать равновесия, и пока он пытался грациозно спрыгнуть, просто-напросто свалился вниз. При приземлении он скатывается по шатру и упав на землю изрядно обваливается в белом порошке.
Его ноги болят, но, похоже, что ни одна из них не была сломана, хотя плечо сильно саднит и ладони все в синяках да царапинах, не говоря уже о том, что он весь извалялся в порошке и грязи. Порошок легко стряхивается с рук, но намертво приклеивается к его новому пальто и брюкам. И вот теперь он опять стоит один, но уже посреди цирка.
— Желание или правда, — бормочет он себе под нос.
Сухие, хрупкие листья танцуют вокруг его ног, влекомые ветром сквозь прутья цирковой ограды. Приглушенные оттенки осени, размываются под натиском таких строгих черного и белого цветов.
Бэйли не знает куда податься. Он просто бродит по тропинкам, ожидая увидеть Поппету на каждом углу, но вместо нее ему попадаются на глаза лишь монохромные полосы и пустота. В конце концов, он направляется во внутренний двор, прямиком к костру.
Когда он сворачивает за угол и перед ним открывается широкое пространство внутривенного двора, его больше удивляет не тот факт, что костер больше не горит, а то, что его и в самом деле там кто-то ждет.
Но фигура, стоящая у железного котла, оказывается не Поппетой. Эта женщина слишком приземистая, а волосы у неё слишком темные. Когда она оборачивается, то Бэйли видит, что между губами у неё зажат серебряный мундштук, и она выпускает кольца дыма, напоминающие змей, вокруг своей головы.
Ему требуется всего несколько секунд, чтобы узнать в этой женщине акробатку, хотя прежде он видел её лишь в шатре на постаменте, где она завязывала себя в немыслимые фигуры.