— Ужасная история… — вздохнул Стрэнд, поднялся и подошел к плите, где Элеонор заваривала чай, обнял ее за плечи. — Мне страшно жаль.
— Браки распадаются каждый день, — сказала она, — и по куда более трагическим причинам. А где сахар?
Он достал с полки сахарницу, и они уселись за стол, поставив перед собой чашки.
— Но почему ты мне раньше ничего не говорила? И где пропадала пять дней? — спросил Стрэнд.
— Просто хотела убедиться, что никогда и ни за что не вернусь к нему, прежде чем выкладывать эти веселые новости тебе, — ответила Элеонор. — А на это понадобилось некоторое время. Ну и потом хотела подыскать какое-нибудь жилье и работу, чтобы не сидеть на шее у престарелых родителей.
— И что же, удалось найти жилье и работу?
Она кивнула.
— Да. Возвращаюсь в свою старую фирму. Должна выйти на работу уже второго января. Мало того, они даже зарплату мне прибавили. А на двери появилась табличка с моим девичьим именем: «Элеонор Стрэнд. Помощник вице-президента». — Она весело, по-детски рассмеялась. — Так что, как видишь, временное отсутствие может иногда пойти на пользу.
Чай они пили в молчании.
— Если хочешь, я могу позвонить ему, — предложил Стрэнд.
— Я и сама могу позвонить, — сказала Элеонор, — но толку от этого не будет. Он не вернется домой, как побитая собака, с поджатым хвостом. Никогда не признается братьям в своем провале. В том, что он только напрасно растратил их деньги. Ни за что не станет просить, чтобы его взяли обратно в семейный бизнес. Да он скорее в гробу к ним вернется.
— Ну и что же с вами будет дальше?
Элеонор ответила ему пристальным и твердым взглядом.
— Постараюсь забыть его, вот и все. А если не смогу, то вернусь. И пусть тогда нас взорвут вместе. — Она поднялась из-за стола. — А теперь мне хотелось бы немного отдохнуть. Где будет моя комната?
— Идем, покажу, — ответил Стрэнд. Они прошли через гостиную, где Стрэнд взял чемодан и понес его в одну из спален. Проходя по коридору, Элеонор заглянула в крошечную комнатушку, служившую спальней Стрэнду.
— Может, здесь? — спросила она.
— Нет, это моя комната. — Он распахнул дверь в более просторную спальню. — А вот эта — мамина. Можешь разместиться тут.
Элеонор подняла на него глаза. Ему совсем не хотелось прочесть в них жалость.
— Ох, папа!.. — простонала она, обняла его и разрыдалась на плече. — Ну почему, почему все так ужасно?.. — Правда, слез хватило ненадолго, и она, тихо шмыгая носом, пробормотала: — Прости меня.
Стрэнд вышел, оставив ее распаковывать вещи. Он пошел в гостиную и увидел на столе письмо от Ромеро. Взял его и какое-то время держал в руках, твердо убежденный в том, что ничего радостного он там не прочтет. Потом наконец вскрыл конверт и вытащил два листка бумаги. Письмо было написано на фирменных бланках, в верхнем правом углу значилось: «Гараж Роллинза. Ремонт и жестяные работы». Почерк был мелкий, округлый, разборчивый, читать его было легко.