Хохлов снова спустился в подвал, вытянулся по стойке «смирно».
— По особому делу к вам, Павел Фомич. Стрелочник Пацко просится в партию. Устав мы с ним прочитали. Ждем ваших приказаний.
Фролов знал из газет про такие случаи на фронтах, но сам впервые на Единице столкнулся с подобным обстоятельством. А как его самого принимали в партию в 1932 году? Сколько волнений, переживаний!.. Так что ж, собирать коммунистов, чтобы рассматривать заявление Пацко? Нет, такое сейчас немыслимо. Честно говоря, он не ожидал такого решительного шага от Пацко.
— А рекомендует кто?
— Я да путевой обходчик один… Эх, фамилию запамятовал. Ну, а третью… до вас придется.
О стрелочнике Фролов знал только одно: исполнительный. А разве для члена партии этого достаточно? Пацко оставался старательным, честным человеком. Храбростью не отличался, но и трусом не был. Можно поручиться, что стрелочник Пацко не изменит делу партии… И Фролов после раздумья сказал:
— Хорошо, Парфен Сазонтыч. Пусть пишет заявление.
— Оно готово. — Хохлов подал Фролову сложенную бумагу.
— Тогда завтра и обсудим.
Где-то рядом бомба встряхнула землю. Треснул угол подвала.
Фролов устало поднялся, взял за плечи Хохлова.
— Верное наше дело, дорогой товарищ. Очень верное… В какое время к нам люди тянутся!
Пацко заваливал землей глубокую воронку на путях. Мысли стрелочника были далеко от Единицы. Вся его сознательная жизнь связана с властью Советов, с коммунистами. И грамоте с их помощью научился, и специальность получил, и детишек воспитал. Трудное время выпало коммунистам? Трудное. Так где же он должен быть, как не с ними? Так он и скажет Фролову. Неужели могут не принять? Поймут, такие же простые люди…
Решив так, Пацко немного успокоился. Проходила минута-другая, и опять возникала мысль: «А ненароком не поймут? Краснов один какой придиристый… Фролов строгий… Нет, должны понять!»
И он поторопил Краснова:
— Быстрее двигайтесь. Яма-то не уменьшается.
— И так в поту весь…
— После войны высохнете, — посочувствовал Пацко, наваливая груду кирпича на носилки. Мысли его снова завертелись вокруг заявления: примут ли?
Фролов, отпуская Хохлова, сказал:
— Парфен Сазонтыч, прошу вас пройти на второй пост. Я — на центральные пути: там ни одного коммуниста.
— Добро!
Хохлов встретился в дверях с Красновым, уступил ему дорогу и бесшумно исчез в темноте.
— Что скажете, Демьян Митрофанович?
— Товарищ начполит, Мошко» снял с восстановления, говорит, поезд прибыл.
— Груз?
— Груз разный: горючее, сухари, патроны. На армейскую базу шлет какой-то чудак летнее обмундирование.