Мой немецкий язык удивил его, я воспользовался этим незначительным преимуществом и рассказал ему всю историю, которая вроде бы его удовлетворила.
— А где Энджи? — сурово спросил он.
— Как обычно, в день приезда она в отеле. Она очень устала и сегодня рано ляжет спать.
— Я поеду с вами в отель, — сказал Фридрих, — Я нашел раковину, о которой она давно мечтала.
— Мой маленький Фридрих…
Я хотел погладить его по голове. Чтобы избежать моего прикосновения, он сделал два шага назад. Я ему явно не понравился.
— Придется тебе подождать до завтра со своим сюрпризом.
— Я не хочу ждать. Сколько времени вы с ней женаты?
— Полтора года.
— Вот почему она не приезжала, из-за вас.
Его светло-серые глаза, увеличенные линзами очков, продолжали меня рассматривать. Фридрих был из поколения детей, привыкших к компьютерам, телевидению, «мерседесам»-купе. Рано созревший и богатый ребенок из очень состоятельной семьи. Если бы моя мать смогла удачно выйти замуж, я был стопроцентным немцем, а не раздираемым честолюбием полукровкой, смесью латинской и германской рас. Я испытал зависть к Фридриху. Он тоже завидовал мне, но совсем по другим причинам. Короче говоря, мы возненавидели друг друга. Это было ясно, даже Гарднеру. В узком проходе, отделявшем наши коттеджи, нас ожидала группа оживленно разговаривавших людей. Двое мужчин и женщина говорили не переставая.
— Садовники разнесли весть о приезде вашей жены, — сказал Гарднер. — Все, кто живет в ближайших коттеджах, пришли поприветствовать вас.
Он подозвал их жестом и что-то сказал на суахили.
К нам подошел тощий кениец:
— Вот Абу, повар.
Я пожал ему руку. Он без конца повторял свое «джамбо», но потом сам перешел на английский. Затем настала очередь горничной. Это была красавица, чернокожая Дева Мария с чистым взором, овальным лицом и непостижимо белыми зубами. Ее улыбка могла бы очаровать самого строгого из волхвов. Гарднер подозвал второго мужчину:
— Представляю вам Дэниэла, несравненного мастера на все руки.
Меня дружеским взглядом осмотрели, оценили, заметили все детали. Фридрих взял меня за руку:
— Как тебя зовут?
— Эрик.
— Ты хорошо говоришь по-немецки. Я с Энджи учу американский язык. Она сказала мне, что, если бы я был сиротой, она бы меня усыновила.
Подошли еще несколько кенийцев и заговорили со мной на суахили.
Гарднер произнес небольшую речь и объяснил им, что я пока не говорю на их языке. Фридрих ушел. Я почувствовал облегчение, но это было еще не все. Он вскоре вернулся, держа в руке морскую звезду темно-красного цвета, как запекшаяся кровь.
— Это — мой подарок Энджи. Поехали? Я хочу отдать его ей сегодня.