— Лежи тихо, тогда все получится, — шепнула она, заглядывая ему в глаза. — Пистолет был игрушечный. Я хотела только напугать тебя. Но ты же это понял, да? — Она слегка приоткрыла рот, чтобы губы казались более пухлыми. — Думаю, я тебе понравлюсь, — сказала она, прижимаясь к нему.
— Я тоже так думаю. — Он опустил взгляд в ее декольте.
— Ты сильный. Чудесный мужчина. — Она прильнула к нему плечом и почувствовала, что он ослабил крепко сжатые ноги.
Тогда она смогла высвободить одну руку и завести его руку к себе между ног. От этого он еще больше расслабился, и она другой рукой смогла взять его член.
— Ты же ничего не расскажешь об этом Праму и остальным, да? — сказала она, обрабатывая его так, что скоро он начал ртом хватать воздух.
Что-что, а про это он ни в коем случае не собирался им рассказывать.
С ними шутки плохи. Это даже он знал.
Кимми и Бьярне прожили вместе год, когда Кристиану надоело на это смотреть.
Она поняла это однажды, когда он выманил всю группу на новое нападение, которое обернулось совсем не так, как бывало прежде. Кристиан утратил контроль над происходящим и в попытке вернуть его натравил остальных на нее.
Дитлев, Кристиан, Торстен, Ульрик и Бьярне. Один за всех, все за одного!
Все это вспомнилось ей слишком отчетливо, когда Ольбек, потеряв терпение, попытался овладеть ею силой.
Она одновременно злилась и радовалась. Ничто не дает такой силы, как ненависть. Ничто так не проясняет мысли, как жажда мести.
Собравшись с силами, она отползла к стене и приподнялась, чувствуя под собой деревянную статуэтку, которой он ее бил, и снова сумела поймать его полуопущенный член. Этого было достаточно, чтобы он остановился. Она снова принялась его обрабатывать, да так, что он чуть ли не плакал.
Достигнув наконец желаемой цели, он едва смог перевести дух. За этот вечер он несколько раз испытал потрясающие ощущения. Его лучшие дни давно миновали, и он почти позабыл чувство близости с женщиной. В полуобморочном состоянии, весь взмокший, Ольбек лежал, уставясь невидящими глазами в потолок. Но там не имелось объяснений, каким образом Кимми вдруг ускользнула от него и теперь лежала, раскинув ноги и нацелив пистолет ему прямо в причинное место, где еще не спало напряжение.
— Хорошенько запомни, скотина, что сейчас чувствуешь, потому что это с тобой в последний раз! — сказала она, поднимаясь на ноги.
Ее переполняло презрение к нему и ощущение, что ее вываляли в грязи.
То же самое она не раз переживала, когда ее предавали близкие люди. Когда отец ее бил за то, что плохо себя вела. Когда она рассказывала мачехе о ком-то, кто ей понравился, и в ответ получала пощечины. Когда родная мать, уже почти забытая, окончательно спиваясь, царапала ее, не понимая, кто перед ней. И наконец, когда Кристиан, Торстен и остальные сделали с ней то, что сделали. Они, которым Кимми больше всех доверяла.