— Ну все, ребят. Что-то я начинаю уже физически от вас заболевать. Пойду. Хватит на сегодня.
И Сад Вашас в сопровождении Панков, шаркая сапогами, под подошвами которых хрустело битое стекло, поплелся прочь. На лестнице, перед гостевым этажом, гопкомпания притормозила и стала о чем-то совещаться.
— Как ты, е-мое? — поинтересовался в это время у Занудина Музыкант.
— Паг`шиво, конечно, — неловко орудуя челюстью и грассируя, пожаловался Занудин. — А в пг`инципе, тег`плю…
— Эй! — окликнули их сверху.
Музыкант с Занудиным томно, как два старых коня, повернули головы.
— Через неделю, в следующее воскресенье, мы устраиваем Панковскую Ночь, — объявил Джесси. — Ты, Музыкант, и ты, Зануда — оба приглашены. Обещаем веселье, чуваки!
Панки еще немного потоптались на месте и, как будто бы смущаясь, удалились.
Музыкант с минуту после их ухода безмолвствовал.
— Ну, пойдем, — хлопнул наконец Занудина по плечу, — обследуем тебя, что ли. Может, тебе рот зашить где-нибудь требуется или другое чего.
В подтверждение своего славного мученического положения Занудин еще раз плюнул кровью и щенячьим взглядом вперился в Музыканта. Музыкант в шутку показал ему кулаки и свел брови уголком.
— Г`ты мег`твецам зашивают — а мы еще пог`адуемся жизни, — неожиданно для самого себя бравурно выпалил Занудин, но, попытавшись улыбнуться, досадливо раскашлялся.
— Так держать! — одобрил Музыкант, поглаживая свою ушибленную голову.
Рот у Занудина зажил сам собой. А может, дело в знаменитом животворном чае, искусством приготовления которого славилась Женщина. Да так ли уж это важно в свете прочих событий?
Касаясь погрома, случившегося в «Ковчеге», — холл выглядел таинственным образом идеально уже к обеду того же дня, когда произошло столкновение Панков с Занудиным и Музыкантом. И на месте каждой разбитой безделушки, как по мановению волшебной палочки, красовалась в точности такая же.
Дядюшки Ноя не видно и не слышно было несколько дней кряду, и это внушало Занудину некоторую тревогу. Ведь нравы в «Ковчеге» стали отдавать душком особой фривольности, которой раньше не наблюдалось. Одернуть местных обитателей было некому.
Поэт, к примеру, ушел в нешуточный запой. И все бы ничего, если бы воитель парнаса хоть как-то себя сдерживал и не блевал сверх меры на каждом шагу своих замысловатых передвижений по дому. Точно медведь-шатун бродил он по всему придорожному заведению и без зазрения совести заляпывал паркет желудочным соком. Урезонил Поэта Виртуал — но только после того, как пострадал его любимый двубортный пиджак песочного цвета.