С трудом оторвавшись от ребенка, Валентина поспешила вниз к большому шкафу, где висели пальто, открыла его, сдернула с вешалки манто из соболя и накинула его на плечи. У двери помедлила перед старой фотографией, висевшей на стене. Сделанная в пятидесятых годах, она изображала грациозную балерину с темными печальными глазами и волосами, блестящими, как черное дерево.
— Мама, — прошептала Валентина и секунду помедлила, чтобы прикоснуться к стеклу. — Я сделаю это. Сделаю ради тебя и Кита. Обещаю тебе!
Выйдя из лифта, Валентина бегом пересекла вестибюль, экстравагантное манто развевалось за ее спиной. Сэмми, привратник, увидел ее и уже подавал знак Ньюту Хоффману, шоферу.
Дождь все еще лил, когда Сэмми, прикрывая ее огромным зонтом, посадил Валентину в белый лимузин.
— Не беспокойтесь, мисс Ледерер, — Ньют улыбнулся в зеркало, когда они попали в транспортную пробку между Шестьдесят пятой и Шестьдесят шестой улицами. За пять лет он изучил ее настроения. — Как только мы доберемся до Южной части Центрального парка, я срежу угол. Мы приедем вовремя, никаких проблем.
— Спасибо, Ньют. Проклятье… Я вся на нервах. Но как только попаду в театр, все будет в порядке.
— Конечно, мисс Ледерер!
Ее исполнение? Да. За месяцы репетиций и во время пробы в Бостоне она отполировала его до совершенства, но все же не могла избавиться от дурных предчувствий, словно должно было случиться что-то непредвиденное.
«Пожалуйста, — безмолвно шептала молитву Валентина, — пусть все странные происшествия, которые так меня беспокоят, окажутся только плодом воображения… Пусть они окажутся всего лишь совпадениями. Все должно быть замечательно».
— Боже, — вздохнула она, ощущая знакомый приступ боли в спине. Все это пронеслось перед ней, как будто черно-белый фильм, но она не могла понять смысла происходящего.
Пьетро Мадзини, режиссер… синяки на его шее, тщательно прикрытые аскотским [1] галстуком.
Беттина, их одержимый хореограф, внезапно исчезнувшая три недели назад.
И Джина Джоунз, заурядная танцовщица кордебалета, сначала уволенная из шоу, затем восстановленная. Почему?
Откинувшись назад, Валентина сосредоточилась на дыхании. Вдох, выдох, спокойно и медленно, без напряжения. По пути в театр она создаст свой собственный маленький островок спокойствия. Ей необходимо расслабиться. Киту нужен успех так же, как и ей, и она отчаянно хочет успеха для него. Ее жених вложил все, что имел, в эту постановку, и, если она провалится, он может разориться — просто вылететь в трубу. Предоставив работе идти своим ходом, он тогда ухаживал за своей умирающей женой. Валентина хотела, чтобы постановка долго шла на Бродвее. Это лучший подарок, который она могла ему сделать.