Она берёт меня за руку и подводит к краю вершины, далеко под ногами у нас берег и море, а над головами всё так же монотонно сжимает и разжимает губы небо, водя по сторонам, косящим глазом. Мы стоим и смотрим. И мне немного жаль, что здесь больше никого и нет, и никогда не будет, и никто не сможет увидеть нас с бабушкой, стоящих на вершине выкрестов.
Глаза, глаза мои! Выпиты вы речкой. Выклеваны воронами. Вылизаны до дна зимой холодной. Глаза, глаза мои! Изгрызены вы мышами. Жуками короедами проедены. Выжжены светом звёзд дальних. Глаза, глаза мои! Изгнили вы мокротою слизкой. В прах обратились пылью трухлявой. Осколками мелкими рассыпались по земле. Глаза, глаза мои! Высосаны ветром. Сорняками проросли колючими. Украдены вы у меня ночью тёмной. Глаза, глаза мои! Ослеплены вы радугой семицветной. Выжаты вы снами позорными. Вырваны вы собаками голодными. Глаза, глаза мои! Сорваны вы руками заскорузлыми и цепкими. Отобраны старостью у молодости. Съедены зубами щербатыми. Глаза, глаза мои! Расплавлены огнём жарким. Выбиты дорогами ухабистыми. Выколоты пальцами мосластыми. Глаза, глаза мои! Выкорчеваны вы ветками деревьев корявых. Закопаны в грязь рыхлую. Засыпаны обвалами каменными. Глаза, глаза мои! Выковыряны червями. Выедены шакалами. Засосаны в жижу болотную. Глаза, глаза мои! Растеряны вы солдатами. Распяты на крестах. Зарезаны ножами заточенными. Глаза, глаза мои! Испепелены кислотой едкой. Проколоты поцелуями острыми. Отравлены речами сладкими. Глаза, глаза мои! Убиты убийцами безжалостными. Выцарапаны котами ласковыми. Удавлены вы верёвками тугими. Глаза, глаза мои! Выжраны ртами хищными. Раздавлены сапогами. Искусаны осами и шмелями. Глаза, глаза мои! Избиты кулаками шершавыми. Высушены зноем летним. Пробиты гвоздями ржавыми. Глаза, глаза мои! Закрашены вы смолою раскалённой. Задушены вы врагами коварными. Запорошены вы песком горячим. Где же вы, глаза, глаза мои?
Она шла, и причитала. Полями, лесами, холмами неровными. Звала глаза, свои. Искала глаза, свои. Догоняла глаза, свои. Глаза, предавшие её. Глаза, сбежавшие от неё. Глаза, хохочущие над ней. Над ней, оставшейся в темноте одной одинёшенькой. Над ней, потерявшей свет. Над ней, увязшей в трясине слепоты. Полями непахаными, лесами нехожеными, холмами шла она, искала глаза свои. Стон её стоял над реками мутными. Стон её стоял над озёрами гладкими. Стон её стоял над морями бурными да океанами бездонными. Слышали стон её птицы небесные. Слышали стон её облака белые и тучи чёрные. Слышали стон её вершины гор снежных. Стенала, руки заламывала, но шла, шла. Сквозь осень шла хмурую. Сквозь зиму шла угрюмую. Сквозь весну шла шаловливую. Сквозь лето шла глумливое. Осень хмурая её обманывала. Зима угрюмая её наказывала. Весна шаловливая над ней потешалась. Лето глумливое с ней прощалось. И не было ей покоя. Ни в полях, ни в лесах, ни на холмах. Ни осенью, ни зимой, ни весной, ни летом. Потому что глаз у неё не было! Была у неё только боль тёмная. Была у неё только ненависть хищная. Была у неё только воля не сломленная.