Игуменья подняла
распростертую у ее ног послушницу и внимательно посмотрела ей в глаза.
– И я вижу, что
нельзя. Она на пределе всех своих сил. Один шаг – и… Так что ты предлагаешь:
мне, что ли, вместо нее за решетку сесть?
– Нет, матушка, –
горячо зашептала Надежда, – я предлагаю вместо нее… себя.
– Себя?! –
всплеснула руками настоятельница. – Ты хоть понимаешь, что говоришь?
– Понимаю, матушка,
потому и предлагаю. Вы ведь сами видите, что мы как две капельки воды, там
никто сразу не поймет и не отличит…
– Зато когда поймут
и отличат, знаешь, что ждет тебя, твою сестру и меня за компанию с вами? Мало
шума подняли вокруг этой истории, так хочешь, чтобы вообще полная истерика
началась?
– Матушка, никакого
шума не будет. Не успеют ничего понять. Я верю, чувствую, что развязка где-то
рядом. Пока я побуду там, а Верочка здесь, все прояснится.
– «Побуду..». Так
говоришь, будто на курорт собралась. Там такой «курорт», что люди делают все,
чтобы туда не попасть, а ты сама предлагаешь там очутиться.
– Другого выхода
нет. Сестру нужно спасать. А за решеткой ее ждет верная погибель. Не выдержит
она всего этого. Пусть поживет здесь, а я за нее побуду. Это недолго. Несколько
дней – и все прояснится, станет на свои места. Она не лжет: вины во всем
происшедшем на ней нет, ее просто использовали, подставили, чтобы уничтожить
нашего отца. А свою жизнь она лучше осмыслит не в тюрьме, а здесь. Пусть
поживет, прошу вас, матушка, благословите…
Игуменья подошла к
святым образам, помолилась, потом возвратилась к близняшкам и, глядя на них,
снова улыбнулась.
– Если бы не твое
платье и все вот это, – она кивнула на Веру, стоявшую перед ней в модных
потертых джинсах, такой же потертой футболке, кожаной куртке, – я бы уже сейчас
не угадала, кто из вас Вера, а кто Надежда.
Обе стояли перед
ней, в ожидании решения покорно опустив головы.
– Значит, хочешь
душу свою положить за други своя, то есть за родненькую сестричку? Это хорошо,
похвально. А кто будет расхлебывать кашу, когда все выяснится? Какая тень падет
на всю обитель? Что подумают? Что здесь какие-то махинаторы, аферисты, обманщики?
Или еще похуже? А что подумают сестры, когда увидят и узнают обо всем?
– Матушка, не
успеют подумать! – Надежда снова хотела упасть перед настоятельницей, но та
удержала ее. – Никто не догадается, зато мы поможем сестре.
– Сестрица твоя
должна, прежде всего, помочь себе самой, – игуменья теперь внимательно смотрела
на Веру. – «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают
его», – так святой апостол говорит. В Царство Небесное силою никого не тянут,
необходимо собственное произволение и борьба со своими грехами, страстями. А
без борьбы тебе ничто не поможет: ни приговор, ни зона, ни монастырь – ничто.