– Бог тебя
благословит, – она дала Надежде приложиться к своему кресту. – Что ж, коль ты
так слышишь свое сердце, коль оно не обманывает, то пострадай за свою сестрицу,
понеси ее крест. А она пусть поживет здесь, побудет несколько дней затворницей,
никуда не выходит, подышит нашим воздухом, помолится. Я обо всем позабочусь. А
уж коль дело до суда дойдет, то… Да будет воля Твоя, Господи!
Она перекрестила и
Надежду, оставив обеих сестер, а сама удалилась на молитву об их судьбе и
спасении.
14.
Вера осталась в
келье своей сестры совершенно разбитая и опустошенная. Она не знала, что делать
дальше: не хотелось ни молиться, ни читать, ни думать, ни спасть, ни жить… Она
подсела к столику у окошка и механически взяла несколько листочков бумаги.
Потом стала так же механически читать:
Вера – поток света.
Вера – клинок
правды.
Веры призыв – это
Быть посреди
правых.
Вера – глоток неба.
Вера – раскат
грома,
Свежий кусок хлеба,
Угол святой дома.
Вера – комок
нервов.
Вера – ручья влага,
Тяжесть креста
древа,
Бремя креста благо.
Вера – росы искры
В нежном цветке
розы,
Свет из лампад
чистый,
Древних молитв
слезы…
«Чьи это стихи? –
подумала она – сначала равнодушно, даже не вникая в них, но, перечитав, задумалась.
– О какой вере идет речь? Вера – чье-то имя или состояние души? Если состояние,
то почему я ничего этого не чувствую? Ни глотка неба, ни раската грома, ни
искры росы… Почему для меня вера – пустой звук, а для кого-то…». И стала читать
дальше:
С верою жить –
просто,
С верою жить –
строго,
Если душа просит
Жить и любить с
Богом.
С верою жить –
вольно,
С верою жить –
сладко,
Если душе больно,
Если душе гадко,
Если ее судят –
Судят судом строгим
–
Веру твою людям,
Веру твою в Бога.
«С верою жить –
вольно, с верою жить – сладко, – мысленно повторила она. – А я, Вера, живу
вообще без веры… Такое может быть? Может, раз живу. Вернее, жила, и тоже
вольно, сладко, красиво. Так почему же теперь все резко изменилось? Для того,
чтобы, все потеряв, я обрела какую-то другую веру? Ведь у меня не было вообще
никакой веры, кроме веры во всемогущество нашего папы, его возможности, его
власть и, конечно же, в свои силы, свою красоту, популярность. Где теперь все?
Папа ничего не может исправить, он оказался бессильным, а я без него – ноль без
палочки. Выйду на свободу – никто не захочет общаться со мной, зэчкой. Никакие
салоны, массажи, тренировки не возвратят всего, что я имею сейчас:
привлекательность, здоровье, бодрость. Выйду больной, безобразной старухой…».